У черноморских твердынь. Отдельная Приморская армия в обороне Одессы и Севастополя. Воспоминания

23 июня капитан Постой по телефону поздравил командира 1–й батареи Абдулхака Сагитовича Умеркина с присвоением ему звания Героя Советского Союза, а лучшего наводчика батареи Федора Вострикова — с награждением орденом Ленина. Это действительно была батарея героев. Лишь за первые дни июньского штурма она уничтожил три артиллерийские и минометную батареи немцев, шесть танков, до четырех рот пехоты. В критические часы, когда бой шел у наблюдательного пункта, сам Умеркин поджег два танка, истребил много фашистских автоматчиков.

25 июня немцы вновь пытались прорваться к Инкерману.

«Приготовиться к бою с танками», — передал капитан Постой огневикам. Дак только танки, показавшиеся на дороге, подошли к дамбе, по ним ударили все три батареи 1–го дивизиона. Халамендык поддержал Постоя огнем 8–й и 9–й батарей. Шесть подбитых танков остались в долине. Другие укрылись в овраге.

На позиции 1–го дивизиона обрушился огонь пяти вражеских батарей. «Юнкерсы» сбрасывали одну серию бомб за другой. Поредевшие расчеты прижались к камням. От дыма стало трудно дышать. Но к дамбе снова приближались танки, и боевая команда вернула людей к орудиям. И еще два танка было подбито, а десятки трупов немецких солдат остались лежать вдоль дороги.

Под обстрелом и бомбежкой шофер Малышев привез на батареи боеприпасы. «Снаряды последние», — мрачно предупредил он. Та же машина сделала еще один рейс и доставила ручные гранаты. Артиллеристы поделились ими с соседями–пехотинцами.

27 июня была отражена еще одна попытка немцев прорваться на Инкерман. К исходу этого дня на батареях 1–го дивизиона кончились снаряды. С наступлением темноты артиллеристы вручную вкатили орудие за орудием на Суздальскую гору. Оттуда трактор отбуксировал их к Малахову кургану.

Через день, 29 июня, немцы стали подниматься на склоны Суздальской. Их встретил огонь двух батарей 3–го дивизиона, стоявших уже у Килен–балки, на окраине Севастополя. Мы стреляли до тех пор, пока осталось по два снаряда на ствол, — их приберегли, чтобы было чем подорвать орудия.

Капитан Халамендык — в который уже раз! — запрашивает штаб, есть ли надежда получить боезапас. Отвечают неопределенно, —очевидно, не знают, остались ли где‑нибудь в Севастополе снаряды для наших орудий. Халамендык молча кладет трубку.

Вскоре с 8–й батареи докладывают:

— В Килен–балку спускаются немцы. Численность пока до взвода…

Голос докладывающего спокоен. А между тем это означает, что враг обходит батарею с тыла. Я выглянул из‑за камней, прикрывавших наш КП, и увидел метрах в шестидесяти цепочку немцев: пригибаясь, они пробирались с автоматами наизготовку. Дал очередь. Трое упали, остальные бросились бежать.

На выстрелы вышли из‑за камня Халамендык и военком дивизиона Кудрюк. Проводив взглядом скрывающихся гитлеровцев, Даниил Васильевич сказал:

— Что ж, комиссар, на командном пункте нам с тобой делать нечего — снарядов нет и не обещают, во всяком случае до утра… А наш решающий час, кажется, уже настал. Артиллерист побеждает или умирает вместе с орудием. Сейчас наше место там, — он кивнул в сторону огневых позиций.

Пожав друг другу руки, они разошлись: Кудрюк на 8–ю батарею, Халамендык — на 9–ю. На КП остались начальник штаба Куцинский, военфельдшер Котенко и я.

На 8–й батарее в строю было восемь—десять человек. Обстреливая батарею из автоматов и минометов, немцы шаг за шагом приближались к умолкшим орудиям. Враги подошли к ним уже почти вплотную, когда в окоп огневиков приполз комиссар Кудрюк. Слова были излишни, и комиссар, пристроившись у лафета гаубицы, дал автоматную очередь по ближайшим гитлеровцам. Так прозвучал его призыв сражаться до конца. И выстрелы горсточки бойцов поддержали комиссарский автомат. Получив отпор, фашисты не решились продолжать лобовую атаку.

На 9–й батарее семью оставшимися в живых бойцами командовал политрук Александр Канищев. Отбиваясь гранатами и огнем винтовок, они не отошли от орудий и тогда, когда гитлеровцы засели совсем рядом — за грудой пустых снарядных ящиков. В дело пошли последние бутылки с горючим, и куча ящиков превратилась в пылающий костер.

Капитан Халамендык, пробиравшийся к батарее, вовремя заметил, как за дымом этого костра группа немцев обходит батарею с тыла. Комдив уложил нескольких гитлеровцев длинной очередью из автомата, а остальные попали под огонь группы Канищева.

Тем временем к нам на КП позвонил капитан Ященко, продолжавший исполнять обязанности командира полка:

— Посылаю вам два последних трактора из первого дивизиона. Постарайтесь вывезти орудия.

Скоро мы услышали внизу шум тракторов. Куцинский побежал им навстречу. Но над балкой появился самолет, и первый тягач накрыли разрывы бомб. Водитель второго трактора успел прижать его к крутому склону. Куцинский расцеловал находчивого бойца и направил трактор на 9–ю батарею.

Вернувшись на КП, начальник штаба сказал мне:

— Кроме нас, здесь уже никого нет. Если немцы оседлают верхний край обрыва, снять орудия с позиции не удастся. Бери автомат, лезь наверх, вон в те камни, и не подпускай фашистов к балке сколько сможешь.