У Черных рыцарей

– По ассоциации… Я думаю, что вас так же легко могут узнать в России, как узнали в Австрии.

– Это меня самого заставляет задуматься. Я не из трусливого десятка, но сознательно рисковать, да ещё после войны, из которой выскочил целым и невредимым… Бр-р! Что-то не хочется. Приговор «расстрелять» – плохой спутник в дороге. Может быть, в связи с этим вы подыщете другую кандидатуру на должность воспитателя? Как-никак, а линию фронта я перешёл в начале войны. И с тех пор не был в России. Война, разруха, безусловно, всё так изменили, что я могу влипнуть в ещё большую неприятность, чем Воронов… А спросят с меня! И вам всё равно придётся искать кого-то другого…

– Не торопитесь с отказом…

– Я хотел, чтобы вы правильно меня поняли. Отказ мой проистекает не от нежелания работать. Просто я мало подготовлен к такой ответственной задаче. Ведь положение моё таково, что я лишён возможности глубоко вникнуть в суть дела.

– Я знаю ваши деловые качества, Фред. Вашу настойчивость, инициативу. В процессе работы что-нибудь придумаем. Поэтому я так отстаивал вашу кандидатуру. Поверьте, мне и здесь пришлось преодолеть кое-какие трудности.

– Даже так?

– Не я один руковожу школой. Есть другие. И не все с таким доверием относятся к вам.

– Основания?

– То, что из южной Италии вы бежали к югославской границе. Это верно?

– Да.

– Почему именно туда?

– Считал это самым простым и безопасным. Там я легко мог выдать себя за русского.

– Так я и объяснил Шлитсену. Впрочем, он…

Глаза Нунке впились в лицо Фреда.

– Не доверяет мне?

– Нет, не не доверяет, а не доверял. Хотя это не то слово. Мы не получили никаких сведений о вашем пребывании в Югославии, и это его обеспокоило. Вещь вполне естественная, и обижаться не стоит.

– Я обиделся не столько на него, сколько на вас.

– Правда? – Нунке удивлённо поднял брови. – На меня, на человека, который спас вам жизнь, привёз сюда, хочет предоставить вам интересную и ответственную работу? Ну, знаете, это уж ни в какие ворота не лезет!

– Вы ведь меня хорошо знали. Зачем же было так трепать мне нервы этой мадридской операцией?

– Хотел доказать Шлитсену, что он ошибается. Как начальник школы я мог, конечно, не согласиться на эту операцию. Но сомнения Шлитсена задели меня за живое. Как-никак, а вы моя креатура!

– Могли бы предупредить!

– Зачем? Знай вы, что документы не такие уж важные, вы отнеслись бы к заданию менее серьёзно, а это непременно отразилось бы на результатах. Потом ещё одно: меня радовало, что я хоть немного отыграюсь за те неприятности, которые вы мне доставили, симулируя тяжёлую болезнь. Теперь мы квиты. Не хотел вам этого говорить, но сегодня у нас откровенный разговор. Надо покончить и с этим недоразумением.

«Хитрит ли он, ссылаясь на Шлитсена, или действительно персона фон Гольдринга не вызывает у него ни малейших сомнений, – думал Фред. – Возможно, из-за допущенной мною оплошности в разговоре о Бертгольде он теперь тоже насторожится? Не надо было сегодня заговаривать о необходимости поездки в Россию… Впрочем, чрезмерная осторожность тоже будет подозрительна. Ничем нельзя отличаться от бывшего фон Гольдринга. Я должен держаться с тем же апломбом, действовать решительно, независимо. На таких, как Шлитсен, это особенно действует. А именно его и надо остерегаться…»

Ничто не выдавало волнения Фреда. Выражение лица быстро менялось в зависимости от темы, которой касался разговор, поза была естественна, руки спокойно лежали на ручках кресла.

– Я вижу, вы всё же задумались над моим предложением, – нарушил коротенькую паузу Нунке.

– Нет, меня волнуют взаимоотношения с Шлитсеном. Не очень приятно, когда тебе не доверяют. Это портит настроение, мешает работать.

– О, пусть это вас не тревожит! Шлитсен положен на обе лопатки! Он даже сам выдвинул вашу кандидатуру для выполнения одного очень сложного и ответственного поручения…

– Теперь я буду бояться его поручений, как огня! Не очень-то приятно, когда считают, что тебя легко провести.

– Упаси бог! Поручение совершенно серьёзное.

– В чём же оно заключается?

– Об этом вам расскажет сам Шлитсен, ответственный за это дело. Сейчас я его вызову.

Приказав своему заместителю прийти в тринадцатый бокс, Нунке с улыбкой заметил:

– А вы не очень гостеприимный хозяин, Фред! Разговаривать за чашкой кофе было бы значительно приятнее.

– Я не знал, что имею право что-либо заказывать. Ел, что приносили и когда приносили…

– Опять недосмотр Шлитсена! Как воспитатель, вы имеете на это право.

– Как воспитатель? Разве мы обо всём договорились?

– А разве нет?

– Хотелось бы на свободе взвесить все «за» и «против». Вы можете дать мне день-два?

– Значительно больше. Выполнение задания потребует много времени, и вы сможете всё хорошенько обмозговать.

– Это меня устраивает. Ваше распоряжение о смене режима останется в силе?

– Да. Но должен предупредить, существует один строгий закон, неизменный для всех – будь то ученик или воспитатель.

– Какой же?

– Тот, кто попал в нашу школу, выходит отсюда или до конца преданным сотрудником, или…