У чёрта на куличках

– Хотя нет, не стоило. Они так увлечены, что легко могли накинуться без зазрения совести!.. Хотя, от их совести ничего и не осталось.

Серёжа решил просто пойти домой. Пройти мимо Бражника так тихо, отстранённо и спокойно, точно они просто случайно встретились в середине дня.

– Куда? – Мужчина взял парня за руку, не позволив и шагу сделать дальше. Его хватка была ледяной, словно этот человек секунду назад вышел из холодной воды.

– Д-домой… – снова эта дрожь в голосе, снова страх и спазм в животе. Он и представить не мог, какое наказание его будет ждать за подсматривание. – Отпустите, пожалуйста.

– Ну нет, приятель. Сейчас рядом со мной тебе уже ничего не будет грозить. Давай выйдем к ним, скажешь: привет.

Бражник сделал шаг в сторону процессии, но Серёжа был против. Развернувшись, юноша попытался ударить кулаком мужчину в лицо. У него была надежда, что тот потеряется и отпустит парня, но Бражник поймал кулак на лету.

– Интересно… – сказал он, наблюдая за продырявленной ладонью. – Поздравляю, Серёжа.

Сжав запястья парня, Бражник направился вместе с ним в сторону камня.

– Не волнуйся, друг, думаю, тебе понравится.

Серёжа пытался сопротивляться, упираться, но Бражник был сильнее. Вся процессия заметила подходящих людей, и внимательно провожала их взглядом. Они все были слепы, или чрезвычайно тупы. В их глаза не прослеживалось ни капли осознанности, ни толика мыслей. Они словно были участниками собрания лунатиков. Вот он пересёкся взглядом с Артёмом и Викой. Когда Серёжа и Бражник наконец-то подошли к камню, мужчина приложил раненную руку парня к тёплой поверхности монумента. Даже ночью у этого камня можно было греться. Но кроме этого Серёжа ощущал и что-то ещё… маленькие усики, исходящие с поверхности, углубляющиеся в его рану, алкающие кровь каплю за каплей. Новые попытки сопротивления оказались бессмысленны.

– Не двигайся, парень, пока не поранился.

Усики уходили глубже, а тепло камня переходило в жар. Запахло палённой кожей, и Серёжа не мог сказать: его или тех сумасшедших у котла. Бражник отпустил жертву, и та рухнула на землю. В голове всё шло кругом. Тени жирели и подбирались ближе. Какофония звуков перерастала в оглушающий шум.

– А теперь, самое интересное. – Мужчина снова привлёк к себе внимание. Юноша поднял глаза, и посмотрел туда, куда указывал его мучитель.

Люди отошли от котла и со слезами на глазах наблюдали за бурлением омерзительных вод. Резко вода замерла, обретя такое спокойствие, словно температура кипения ничего для неё не значила. Что-то начало всплывать. В начале показалось, что это был какой-то огромный кусок мяса, который так рьяно варили, но он становился всё выше и выше.

Показались волосы, бледный лоб, черты лица, плечи, голая грудь и плоский живот. Прикрывая самое-самое пикантное, в котле стояла бледная и обнажённая женщина. Всё её тело было покрыто маленькими разварившимися волосками и толстым слоем жира. На секунду Серёже показалось, что он узнал её. Люди ринулись обратно к котлу и начали любить его, не обращая внимания на ожоги.

Бражник подошёл к котлу, и, не стесняясь девушки в нём, зачерпнул содержимое стоящим у ног стаканом. Принюхавшись, он хищно улыбнулся и вернулся к Беглову-младшему.

– Красива, не правда ли? Это Мара.

Стало дурно, перед глазами всё поплыло. Желудок панически бился так же учащённо, как и сердце. В голову отдавал запах варева, принося с собой боль и тошноту.

– Хлебни, от этого станет легче. – Бражник вцепился в волосы на затылке Серёжи и запрокинул его голову. То, что было в стакане вылилось в рот, расплескавшись вокруг и заляпав лицо обжигающим и липким содержимым. – Считай это посвящением, мальчик.

Серёжа упал. Силы окончательно покинули его. Пляшущие перед глазами образы и пятна сменялись монструозными персонажами картин Иеронима Босха. Вот, Бражник был бледен и лыс, с зубами-пилами во весь рот; бабка на кресле – пульсирующим комом плоти; некоторые жители были самыми разными животными; а над камнем Неясыти стояла непомерно огромная тень, разрезающая своей макушкой облака. Изображения мелькали и угасали в эпилептическом припадке. Серёжа даже не заметил, как его вырвало.

– Я… домой… – прошептал он и закрыл глаза.

1 декабря 1988 года, день

Серёжа с самого утра лежал на печи. Впервые маленькая Вера проснулась раньше брата. Она даже была рада такой перемене, поскольку посчитала её тем, что стала более взрослой, – взрослые всегда просыпаются рано. Григорий всё ещё находился в странном коматозном состоянии. Изредка он просыпался, что-то бубнил себе под нос, делал глоток или два воды, что подносили к его губам, и снова возвращался в бессознательный плен.

Когда проснулась и Мария, начались постепенные приготовления к завтраку. Мать семейства уже была готова выйти в Неясыти и обратиться к бабушке Марусе за едой для семьи (иметь дело с Бражником она наотрез отказывалось, и для этого не требовались манипуляции дочери). Выйдя из избы, она сразу на пороге заметила новую корзину с пропитанием.