У черты заката. Ступи за ограду

У себя в комнате он сел к письменному столу и стал лениво собирать книги, откладывая в сторону взятые из библиотеки Ван-Ситтеров. Потом он позвонил в Сан-Рафаэль, узнал, когда будет ближайший самолет на Буэнос-Айрес, и заказал себе место. Самолет шел в девять вечера — впереди был целый день. Но провести его в этом доме было бы трудно.

Договорившись с управляющим насчет машины, Пико зашел к Лусии и сказал, что уезжает. Они посидели, поговорили. Лусиа дала ему какое-то пустяковое поручение к какой-то из своих столичных подруг; Пико тотчас же о нем забыл. Он смотрел на свою бывшую невесту и снова и снова удивлялся — как быстро и легко стала она чужой, эта смуглая худощавая девушка, похожая скорее на цыганку из Гренады, чем на внучку роттердамского негоцианта. Действительно ли он ее когда-то любил?

— Ну что ж, — сказала Лусиа, когда разговор иссяк и Пико встал чтобы уйти. — Счастливого тебе пути, в прямом и переносном смысле, Я думаю, мы делаем правильно. Кстати… чтобы уж соблюсти все формальности…

Она сняла с пальца обручальное кольцо и на раскрытой ладони протянула его Пико. Тот на секунду пришел в замешательство: что, собственно, полагается делать в подобном случае? Забрать свой подарок — вроде смешно, оставлять — нелепо… Лусиа разрешила эти сомнения, сама сунув кольцо в карман его пиджака. Пико дернул плечом, пробормотал что-то вроде «Будь счастлива» и вышел.

Через час он был уже в Сан-Рафаэле. Оформив билет и оставив чемодан в аэропорту, он пообедал без аппетита, потом долго слонялся по жарким улочкам затихшего в час сиесты провинциального города, пил у красных ящиков ледяное «кока-кола» и тосковал по запретной сигарете. Улицы, замусоренные обрывками серпантина, обгорелыми клочьями петард и хлопушек, были украшены протянутыми поперек гирляндами разноцветных лампочек и электрическими вензелями «1956».

«Весело он для меня начался, этот пятьдесят шестой», — думал Пико, поглядывая на праздничные транспаранты по сторонам. Впрочем, ощущения потери у него не было. То и дело возвращаясь в мыслях к разрыву с Ван-Ситтерами, Пико испытывал даже чувство какой-то странной освобожденности. Все, что отныне могло с ним произойти, касалось его одного, и никого больше.

Вечером, устав от жары и безделья, Пико сидел в скверике на площади и ждал таксиста, который должен был отвезти его в аэропорт. С таксистом он уговорился еще днем, после того как тот сначала пытался соблазнить его поездкой в какое-то историческое место за городом, потом пожаловался на отсутствие веселых заведений и растущую дороговизну и, наконец, спросил о руке. Пико ответил, что руку потерял на охоте, в Чако. Выследили здоровенного льва[85], а тот прыгнул с дерева — пришлось бить на лету, и один парень промахнулся, разрывной прямо вот сюда — только и остались лохмотья. Таксист посочувствовал, рассказал о ловле кайманов в Парагвае, потом они распили несколько бутылок пива и поговорили о политике. Таксист с одинаковым воодушевлением ругал и Перона, и Лонарди, и Арамбуру. «Да, все они хороши», — сказал Пико.

Сейчас он сидел на скамье, рассеянно следил за мелькающими в кустах светлячками и думал, как хорошо было бы увидеть завтра в Буэнос-Айресе доктора Альварадо. Интересно, что бы тот сказал? А впрочем, старику сейчас вряд ли есть что сказать, пожалуй, он и сам в таком же положении… Недаром же его угнали к Трухильо. Ему с самого начала казалось, что с назначением Альварадо дело нечисто…

Девочка лет пяти, босиком и в линялом платьице, остановилась в нескольких шагах от него, сунув палец в рот и с любопытством выглядывая из-под копны нечесаных волос. Пико подмигнул ей и поманил пальцем, девочка медленно приблизилась с тем же зачарованным видом.

— Причесалась бы, что ли, — сказал Пико. — Или здесь такая мода?

Девочка уклонилась от ответа и спросила в свою очередь, указывая на его пустой рукав:

— А почему это?

— Да вот так вышло, — сказал Пико. — Гребенка у вас дома есть?.

Девочка отрицательно помотала головой.

— У меня папа безработный, — заявила она важно, словно сообщая о своем родстве с президентом.

— Вот как, — сказали Пико. — Но гребенку тебе придется все же купить, иначе так зарастешь, что мусорщик примет тебя за клубок шерсти и сметет в урну. Возьми вот и завтра купи себе хорошую гребенку, да побольше…

Он полез в карман, выгреб несколько смятых песо и горстку мелочи. Среди монет вспыхнул вдруг острый радужный лучик. Пико коротко свистнул и опустил руку, с улыбкой глядя на девочку.

— Как же тебя зовут, Золушка?

— Меня зовут Ана Мариа, — с тем же достоинством отозвалась та.

— Правильно, я так и думал, — кивнул Пико. — Один волшебник просил передать тебе интересную штуку, я тебя искал. Подойди-ка ближе, Ана Мариа! Закрой глаза и дай мне левую руку.

Девочка зажмурилась, сморщив от старательности нос, и протянула Пико грязную растопыренную ладошку. Пико, усмехаясь, еще раз посмотрел на кольцо — тонкий золотой обруч с впаянной в него гирляндой из пяти маленьких чистых алмазов — и надел его на палец Аны Марии, перевернув ручонку ладонью вниз.