У дьявола в плену

Маршаллу никогда не удавалось полностью освободиться от демонов, даже в одном из своих любимых домов – Египетском. Были времена, когда он слышал голоса, которые будто вились вокруг статуй или висели низко над полом. Иногда ему казалось, что он видит существо с кошачьей головой, за которым волочится длинный шарф, или кончик бороды Аменхотепа, выглядывающий из-за двери. Когда наступали такие моменты, он говорил себе, что это те же самые голоса и те же самые видения, как обычно. Это не были призраки или фантомы из далекого прошлого Древнего Египта. Они были просто проявлениями его безумия. Если бы он оказался в центре вспаханного под пар поля, он увидел бы нечто такое, чего гам не должно было бы быть. С ним наверняка заговорила бы земля – или из нее поднялись бы сорняки и сплелись в подобие какого-нибудь существа.

Но на сей раз видение не исчезало. Это было что-то… или кто-то, кто не должен был там быть. К тому же привидение было надушено. Маршалл привык к голосовым галлюцинациям и к видениям, но никогда раньше в утреннем воздухе Эмброуза не пахло розовым маслом. Как правило, пахло пылью и странным, не очень приятным запахом, исходящим от некоторых мумий.

Но ведь он раньше никогда не был женат.

Для того чтобы отличить один день от другого, иногда было необходимо, чтобы случилось что-то необычное. Например, гроза в яркий солнечный день или неожиданное появление старого друга, или несколько часов самочувствия без боли. Все это были обычные события, которые все же чем-то выделялись, и этого было достаточно, чтобы их запомнить.

Сознание необычности этого дня пришло к Маршаллу на рассвете, когда он проснулся, ощутив непонятную пустоту дня. У него ничего не болело, ничто не казалось странным. Более того, его не преследовали ни воспоминания, ни обрывки ночных кошмаров. Если у него и были вчера галлюцинации, он не мог их вспомнить.

К нему не приходил ни один истерзанный и окровавленный человек.

Ни на полу, ни на стенах он не видел крови. Никто не стоял в его комнате у дверей, ожидая его пробуждения, чтобы напомнить ему о его поведении прошедшей ночью.

Неужели женитьба неожиданно принесет ему покой?

Было бы приятно спать рядом со своей женой, но Маршалл не мог так рисковать. Вдруг он проснется ночью и начнет выть, словно древнее шотландское привидение, предвещающее своими воплями смерть? Или – что еще хуже – ему покажется, что она враг, которого надо уничтожить, как ему не раз казалось, когда он сидел в тюрьме в Китае.

Во время его пребывания в пекинской тюрьме семь месяцев его жизни были расписаны по минутам. От рассвета до заката каждый следующий день в точности повторял предыдущий.

В первые недели своего заключения он каждый день надеялся, что кто-то за ними придет. Топот тяжелых сапог по длинным тюремным коридорам вселял надежду, что его самого и сорок его людей скоро освободят. В конце концов, они были эмиссарами британской короны. Даже император Китая не мог игнорировать могущество королевы Виктории.

Но мир, казалось, забыл о них, а Китай и Британская империя вели молчаливую секретную войну.

Спустя три месяца Маршалл привык к рутине и начал относиться с подозрением к тому, что казалось необычным. Любой неожиданный звук вызывал у него тревогу. Всякое отклонение от привычного существования означало, что либо кто-то должен умереть, либо что китайцы выработали какую-то новую систему истязаний. А новое никогда не сулило ничего хорошего.

Свою подозрительность Маршалл привез в Эмброуз и жил в этом состоянии весь последний год.

Давина была новым человеком. Женитьба тоже была новым явлением в его жизни.

Он еще не знал, как к этому относиться. Однако он подозревал, что ничто в его упорядоченном мире не останется таким же, как прежде.

Давина Макларен Росс. Давина. Он произнес ее имя несколько раз, и каждый раз оно звучало как молитва. Давина.

Появилась женщина, которой не внушали благоговения ни его титул и положение, ни его прошлые заслуги. В ней бурлила кровь, ее глаза сияли, а щеки раскраснелись от страсти.

Она даже повысила на него голос и осмелилась спросить: «Вы были недовольны мной прошлой ночью?»

Наоборот. Он был поражен. Очарован.

Как это странно – быть одержимым собственной женой.

Жена… Словно пробуя это слово на вкус, он произнес его громко несколько раз, сидя в тиши своего кабинета. Она была совершенно не похожа на то, что он ожидал. Но ведь его жизнь в последнее время была полна неожиданных событий, и самым страшным из них было его сумасшествие.

Он все еще видел, как она стояла во дворе в напряженной позе. Она решительно вздернула подбородок, посмотрела ему прямо в глаза и без обиняков заявила, что хочет, чтобы он был ее мужем во всех отношениях.

Он послал своего поверенного за кошкой, а тот привез ему тигрицу. Его развеселило это сравнение, но ненадолго. Кошка она или тигрица – не имело значения. Давина Макларен Росс была помехой в его жизни. Но она сможет отвлечь его от тяжелых мыслей и переживаний. Она доказала это прошлой ночью. Даже слишком хорошо.