У.е. Откровенный роман...

Через несколько дней спасатели, роясь в руинах ВТЦ, нашли тело О'Нилла, придавленного обломившимся лестничным пролетом. И было, конечно, что-то дьявольски роковое в том, что именно этот человек, отдавший ФБР 25 лет своей жизни, руководивший Нью-Йоркским управлением контртерроризма, был вынужден за две недели до теракта уволиться из ФБР и перейти на работу не куда-нибудь, а в службу безопасности ВТЦ – словно чувствовал, что именно здесь случится беда, и собирался, как Матросов, своим телом прикрыть амбразуру.

Теперь в Интернете был его портрет и фотография, на которой офицеры ФБР несут гроб с его телом – гроб, покрытый американским флагом…

Господи, подумал я, разглядывая это фото, а не так ли и мы несли на кладбище гроб с телом Коли Святогорова? Но почему эти гробы с грузом «200» не несут те, кто посылает нас в Афганистан и Чечню? И не чиновники их Белого дома и госдепартамента, которые не хотели слышать этого О'Нилла?

Тупо, как пригвожденный, я почти круглосуточно сидел теперь перед экраном компьютера, мучительно пробиваясь в Интернет с помощью карточек «Зебры», «МТУ» и других. Но легче, конечно, зебре пролезть в игольное ушко, чем с помощью, скажем, «Зебры» подключиться к Интернету – они продают тысячи карточек на лишь четыре телефонных входа, и можно представить, какая толпа осаждает эти четыре номера каждый вечер, это как очереди за билетами в Театр на Таганке в 1975 году!

Пробившись в Интернет после часа изнурительных попыток, я уже не выходил из него, часами вглядываясь в имена и фотографии жертв 11 сентября, список которых ежедневно обновлялся на сайте SeptemberEleven.com. Будет ли среди них Кимберли Спаркс? Неужели – будет? Каждый день все новые сотни имен… Господи, какие молодые люди! Все от двадцати до тридцати пяти, и все фотографии – цветные и явно любительские, те, которые их родственники наспех выхватили из семейных альбомов и принесли в Центр поиска пропавших. На этих фото улыбающиеся, смеющиеся лица – кто в свадебном наряде, кто с грудным ребенком на руках. И среди сотен американских, испанских, китайских, индийских и еще бог знает каких имен и лиц наши, русские – Елена Мельниченко, Алексей Разуваев, Алена Сесинова, Григорий Сикорский, Татьяна Рыжова…

По ночам, когда я сидел перед мерцающим экраном с этими фотографиями погибших, мне вдруг начинало казаться, что я видел их – да, я видел этих ребят там, в лобби и торговых галереях ВТЦ, на Либерти-плаза и на «The World Trade center Plaza» – гигантской внутренней площади ВТЦ с многотонным золотым глобусом, парящим над чашей огромного фонтана. И в зимнем саду, и в магазинах «GAP», «Banana Republic» и «Strawberry» на просторной Concourse северной башни, а также в суши-барах, кафе и возле сувенирных стендов. Это они лихой ордой неслись вдоль витрин, торговых прилавков и ресторанно-закусочных стоек – хватая на ходу бумажные стаканчики с кофе и завернутые в пакеты бутерброды, или поедая у стоек хот-доги, пиццы и сандвичи, или присев за столики «Wendy» и «McDonalds», или выбирая сувениры, книги и одежду в магазинах, или присев на скамейки зимнего сада для быстрого поцелуя…

27 сентября в очередном списке жертв теракта я среди имен погибших прочел имена сержанта Луиса Вильямса-младшего и Кимберли Спаркс.

Она была права, когда говорила, что могла бы родить десять детей, но не успеет родить ни одного…

Я прошел на кухню, налил себе стакан водки и, подойдя к окну и поглядев на небо, выпил за их память. Да, Коли Святогорова нет, Кимберли нет, О'Нилла нет, как нет Луиса Вильямса, Елены Мельниченко, Алексея Разуваева, Алены Сесиновой и еще тысяч погибших в Чечне, Москве, Волгодонске, Буйнакске и Нью-Йорке, а этот гребаный Черный араб Хаттаб жив! Жив, гад волосатый, – полковнику Ш-ову из Отдела спецопераций, который в нашей конторе руководит группой охоты за Хаттабом, снова не удалось его достать: «российский спецназ уничтожил часть отряда Хаттаба…» Часть!..

И, лежа без сна в своей квартире на Беговой, я все вспоминал и вспоминал эту Кимберли – ее рыжую копну волос, живые карие глаза, ключицы с веснушками… Ее тяжелую полную грудь, когда она подняла ее рукой, говоря, что эта грудь не кормила ни одного ребенка… И крутые бедра… И слезы, которые катились по ее щекам, когда я в ступоре импотенции лежал рядом с ней…

Господи! Да знал бы я тогда, что это ее последняя ночь с мужчиной, что через неделю ее прекрасное, в крупных и смешных веснушках тело, полное соков жизни, бешенства американского патриотизма, кокетства зрелой женщины и горечи неутоленной любви, – что это живое, теплое тело будет раздавлено в бункере тысячами тонн горящих обломков ВТЦ! Да я бы…

Нет, не усмехайтесь – я бы смог! Да, смог!

Но поздно…

Поздно каяться и вымаливать прощение у мертвых, нужно любить женщин, пока они живы и просят, хотят твоей любви…