У Финского залива

Не менее любопытны метафизические концепции Гарднера в этом переливающемся красками мире, полном благозвучий, благоуханий и гармонии. На переднем плане — Красота, Истина, Христос, святыни. Затем следует «мистической правды звезда», «твердыня невянущей Красоты», «распятая Красота», «истинная Жизнь», «праведный Бог», «глубины Мирозданья, где свет на все ложится без теней», «призрак Истины, распятой на кресте». Поэт жаждет петь «О любви, об Истинном и Мудром, о Прекрасном, Вечном».

Поздняя поэзия Вадима Гарднера, изгнанника в Финляндии, другая: она выражает одиночество поэта, сознание тщетности всех его усилий в современном мире распрей, войны, тирании и жестокости. Краски потускнели, природа побледнела, буря затихла, звуки огрубели, благовоние исчезло, сердца закрылись: «дождь хлещет из туч тоскливых», «ветров осенних бред гудит в дубраве сиротливой», «мир окружен вражды завесой мглистой, царит в дубравах бес войны нечистой», «кошмара злым кольцом объят весь мир», «и тучи серы, полугрустны дремотные мечты, иль ум дурманят смутные химеры», Вечный поклонник Красоты, Добра и Истины, апостол Веры, Надежды и Любви, которые соединят будущее человечество в единое гармоническое, интеллектуальное содружество, Вадим Гарднер замыкается теперь в личную жизнь, уходит в поэтическое творчество, в яркую и благоухающую красоту природы «в просторах духа».

Убедившись в невозможности претворения в жизни своих высоких идеалов, Гарднер бежит от пошлости и тривиальности современного мира с его оскорбительным высокомерием, слепотой и глухотой ко всему духовному. «Нюландский сонет» (1942) дает представление о внутренней жизни поэта в эмиграции. Но его поэтического видения, как и прежде, не может коснуться жестокий мир эмпирической реальности:

Родился я в век тревожный
Мятежей и перемен,
В век тревожный, да, безбожный,
Чья печать — и смерть и тлен,
В пору чванства и мещанства,
В пору мнимой простоты,
В век жестокого тиранства
И распятой Красоты.
Но вечны просторы духа,
Всесознанья моего
Не коснется ни разруха,
Ни неправды торжество.

(1943)

Поэзия Вадима Гарднера обращает на себя внимание ритмическим экспериментированием, интенсивностью чувства и сжатостью лирического повествования. Образы, темы и метафизические мысли сплетаются в единое целое, воспроизводящее многозначную, постоянно изменяющуюся личную перспективу вселенной поэта. Неожиданными метафорами, эпитетами, множеством красок, звуков и запахов, с большой лирической экспрессивностью, Гарднер создает своеобразное видение мироздания, утверждая место в нем поэта и рисуя их сложные взаимоотношения.

Данный сборник стихотворений Вадима Гарднера состоит из двух частей: 1) из его ранее изданных стихотворений, которые подобрал для данного издания Бен Хеллман, и 2) из еще неопубликованных стихов Гарднера, выбранных мною. Все стихотворения выбраны по эстетическим соображениям: выразительности слова, настроению и содержанию. При этом следует отметить, что некоторые из еще неизданных стихотворений не получили при жизни поэта своей окончательной отделки. Другие отличаются намеренно разговорными оборотами речи, в особенности те, в которых поэт говорит о своем отношении к внешнему, осязаемому, зрительному миру, как, например, в «Дневнике поэта».

Все материалы о Вадиме Гарднере были мне любезно предоставлены вдовой поэта, Марией Францевной Гарднер, живущей в Гельсингфорсе. Я глубоко признательна ей за данные мне интервью.

Темира Пахмусс, Иллинойский университет, США.

ИЗ СБОРНИКА «СТИХОТВОРЕНИЯ» (СПб., 1908)

Финский сонет

Люблю я шум прохладного прилива,
И пену волн и ветра дикий вой;
Громады туч несутся горделиво,
Волна бежит и в камень бьет крутой.

Поклон дерев люблю, песок зыбливый,

И острый след, оставленный волной,
И грома треск, блеск молньи торопливый,
Поток дождя с его густою мглой —

И корни ольх, поднятые водою,

И качку лайб то носом, то кормою,
Люблю твой гул, живительный прибой!

Ты мне мила, суровая природа

Финляндии, страны моей родной —
Сосна, гранит, на море непогода.

Метсакюля. Финляндия

«Облака синечерного тона…»