«У Геркулесовых столбов...». Моя кругосветная жизнь

Заступись ты, Господь, за Россию,
Где на воздух взлетают дома.
Дай улечься хмельной ее силе
И добавь ей немного ума.
Укажи ей во мраке дорогу
От ее ненасытных князей,
Чтоб не жить ей, как прежде, убого,
Перепутав врагов и друзей.
Заступись за Израиль, Всевышний,
Неразумных детей возлюбя,
За него заступиться, так вышло,
Больше некому, кроме тебя.
Там кровавый припрятав гостинец,
На затылок напялив кипу,
Неприметный бредет палестинец,
Затесаться стараясь в толпу.
Заступись за Америку, Боже,
Где предсмертные стоны слышны,
Ту страну, что не знала бомбежек
Мировой отгремевшей войны.
Там высокие рушатся башни
И взрывная гуляет волна.
Мы войны ожидаем вчерашней,
Но иная сегодня война,
Где из дома на улицу выйдя,
Прикасаешься сразу к беде,
Где безжалостен враг и не виден,
Где везде он всегда – и нигде.

Примерно через год после событий 11 сентября я снова попал в Нью-Йорк и увидел, что на месте развалин погибших небоскребов в качестве временного памятника установлены два вертикальных прожектора, два луча, упиравшиеся в закрытое черными тучами осеннее ночное небо.

Два вертикальных прожектора, памятник двум небоскребам,
Две белоснежных колонны, упершиеся в небосвод,
Два обелиска бесплотных над крышкою братского гроба
Напоминают живущим, что смутное время грядет.
Яростный крик световой обреченных на смертные муки,
Пара бессильных лучей в непроглядности вечного зла.
К небу протянуты длинные белые руки
Из-под бетонных руин и осколков стекла.
Два пограничных столба у порога грядущего века,
Два маяка у бездонной пучины на самом краю.
«Стоит ли жизнью своей дорожить, – вопрошает Сенека, —
Если отнять ее может любой, кто не ценит свою?»
Кто нас избавит от чувства гнетущего страха?
Что нам сулят времена неизвестные те?
Новый миллениум, благословляя Аллаха,
Входит в наш дом со взрывчаткою на животе.

Во многих местах Нью-Йорка и штата Нью-Джерси существуют мемориальные уголки в память о тех жителях своего района, которые погибли в небоскребах Ворлд-Трейд-Центра. У этих обелисков всегда лежат свежие цветы, которые приносят местные жители и муниципалитет.

Уникальным, ни на что не похожим районом нью-йоркского Бруклина является знаменитый Брайтон-Бич, заселенный по большей части выходцами из СССР. Брайтон-Бич – это не Америка, не Нью-Йорк и не Одесса, Брайтон-Бич – это Брайтон-Бич. Трудно до конца верно определить, что же из себя представляет этот эмигрантский район. Когда-то его населяли люди в основном с черным цветом кожи, однако затем в течение последних десятилетий здесь активно стали селиться наши бывшие соотечественники.

Район Брайтон-Бич образует система улиц, над которыми проходит «надземка» – городская рельсовая железная дорога. На Брайтоне многие люди говорят по-русски, хотя и довольно своеобразно. Многие надписи и вывески здесь тоже на русском. У местных жителей есть поговорка: «Мы здесь живем, в Америку – не ездим». На Брайтоне действительно можно прожить всю жизнь, не зная английского языка. Среди эмигрантов бытует такая байка: стоят два еврея и говорят на русском, по их мнению, языке. К ним на машине подъезжает американец и пытается что-то спросить. Евреи пожимают плечами, поскольку английского не знают, и незадачливый американец разочарованно уезжает. Тогда один еврей говорит другому: «Ну, вот, видишь, Сема, помог ему его английский? А говорят, надо английский учить! Не помог!»