У истоков новой биологии

В то время, когда Лысенко на участках Ганджинекой селекционной станции проводил свой грандиозный опыт со злаками и хлопчатником, чтобы понять, как сама природа меняет вегетационный период растений, американец Меллер направлял рентгеновский луч на мушку дрозофилу и затем считал, сколько и каких уродов получится в ее потомстве. Весть о том, что Меллеру таким путем удалось в 150 раз ускорить появление «мутаций» (новых признаков) в живом организме, моментально облетела всю мировую генетику и была воспринята ею, как крупное научное событие.

Лысенко, когда ему рассказывали об «успехах» генетики, пожимал плечами. Он искренне не понимал только одного: почему многие видные фигуры среди советских ученых находят возможным проповедовать эту генетику и тоже занимаются разведением дрозофил? Неужели они могут серьезно думать, что им удастся в искусственной лабораторной обстановке, воздействуя лучами радия, Рентгена или химическими реактивами, обнаружить в организме плодовой мушки такие закономерности, которые принесут пользу животноводам или растениеводам?

Всем своим складом натуралиста-преобразователя он сразу почувствовал ложность основ и методов этой науки, ее формализм, искусственность, оторванность от природы и обреченность на бесплодие.

Впрочем, в то время у Лысенко еще не было повода интересоваться генетикой сколько-нибудь подробно. Он просто отверг ее, тем более, что это была, по-видимому, другая область изучения: генетика решала проблему наследственности, а Лысенко пока что занимался индивидуальным развитием растения, его физиологией. И он продолжал свое дело, познавая закономерности природы в тесном общении с ней и с теми принципами диалектики, которые уже не нуждались в проверке.

Он и не подозревал о том, что, по сути дела, уже с первых же шагов, еще неизвестный миру, он вступил в соревнование с мощным мировым и уже господствующим течением за разрешение проблемы, оставленной Дарвином.

Однако «большой опыт» подходит к концу. Растения на глазах исследователя прошли все температурные варианты года. Жизнь каждого вида то начиналась под палящим зноем и заканчивалась почти в осенние заморозки, то, наоборот, начиналась зимой и оканчивалась в летний зной, или вся протекала в тепле или в холоде.

Накопилось огромное количество наблюдений, фактов, цифровых данных — материала для всевозможных исчислений и сопоставлений. Собраны ценные факты из некоторых других районов Союза.

Все эти данные в один голос подтверждают: горохи были правы; действительно, определенная продолжительность вегетационного периода не есть постоянный и неизменный признак для каждого вида и сорта растений. В одних условиях растение заканчивает весь цикл своего развития быстро, в других — это же растение требует гораздо более продолжительного периода времени. Даже так: в одном климате какое-нибудь растение вызревает в одно лето, в другом — оно не успевает, ждет зимы, и только, на другой год образует органы плодоношения и дает семена. Иначе говоря, ведет себя то как яровое, то как озимое. А ведь этот признак — яровости или озимости — всегда считался незыблемым, постоянным для каждого вида растения! Оказывается, по этому признаку можно различать растения только в определенных условиях, в каком-нибудь определенном районе, в данном климате. Только тут сорта сохраняют свои характерные сроки развития. Впрочем, и это — не всегда. В отдельные годы, когда обычные климатические условия резко нарушаются, путаются и сроки развития растений. Одни становятся более ранними, другие — наоборот. По-разному протекают и отдельные фазы развития.

Однако, какие же выводы можно сделать из всей этой колоссальной массы фактов и наблюдений?

Лысенко ни на минуту не теряет основной, ведущей задачи. Цель всех изысканий — одна: взять в свои руки вегетационный период. Управлять им.

Задача эта практически пока не решена ни в какой степени. Но печалиться нет оснований. Работа не идет впустую.

Груды добытых фактов и наблюдений проходят через мозг, как какая-то черная руда через огненный горн, в котором плавится и выгорает все лишнее, остаются драгоценные. прозрачные кристаллы. Вот они.

Продолжительность вегетационного периода растения зависит и от наследственных свойств, от природы растительного организма, и от влияния условий внешней среды, от климата — погоды. Чем меньше эти условия удовлетворяют природным требованиям растения, тем медленнее оно развивается, тем продолжительнее период от посева до созревания новых семян. Если некоторые условия среды вовсе не соответствуют природе растения, то оно не может пройти полный цикл своего развития, оно не зацветет, не даст плодов, семян. Вот что утверждают исследования, наблюдения и опыты.

На первый взгляд кажется, что это не так уж ново и не так много для целого года изысканий. Нет, Лысенко знает цену этим простым, ясным положениям. Они по-новому освещают путь дальше, вперед. Они сметают с этого пути туман ложных воззрений.