У истоков новой биологии

Двадцать лет назад такое же положение было в науке. Практика сельского хозяйства издавна знала — и всегда считалась с этим, — что длина вегетационного периода растений — величина весьма неопределенная. Но то была практика! Трудно представить себе сейчас, что тогда разрыв между наукой и практикой, несоответствие между ними считались не только допустимым, но почти закономерным явлением. «Практика одно, а наука — другое». Наука, мол, определяет «чистые», принципиальные положения, а на практике они всегда могут нарушаться разными обстоятельствами, которые невозможно учесть.

Это относилось, конечно, к той господствующей формальной, «казенной» науке, с которой всегда вели жестокую борьбу настоящие передовые ученые-одиночки, нередко лишь ценой всей жизни добивавшиеся признания своих ценнейших научных достижений.

И вот эта наука утверждала, что «природные свойства» растений не могут меняться. Поэтому новые сорта и формы растений не создавали, а «выводили», т.е. выискивали и извлекали из уже имеющегося материала или получающегося в результате простого скрещивания разнообразных форм.

Живая природа — мир животных и растений — представлялась незыблемой, постоянной, неизменной. Если же какой-нибудь новичок задавал естественный вопрос: как же согласовать эту неизменность с доказанной Дарвином эволюцией видов? — то ему авторитетно разъясняли, что с точки зрения эволюции никакой неизменности, конечно, нет. «Панта рей», как говорили греки, — «все течет, все меняется». Но эти изменения происходят чрезвычайно медленно. Нужны миллионы лет, чтобы они стали заметными. А эволюция длится сотни миллионов лет...

Словом, практически на протяжении многих поколений людей, виды животных и растений считались неизменными. Что же касается возникновения совершенно новых форм, так хорошо известного хлебопашцам и скотоводам, то наука объясняла эти факты, во множестве собранные и описанные тем же Дарвином, случайными и «незакономерными» отклонениями, которым генетика дала название «мутаций», не объяснив по существу их происхождения.

Вот почему вывод Лысенко о непостоянстве такого солидного признака сорта растения, как продолжительность его жизни, был по существу «потрясением основ». Однако сделанное открытие было для него лишь констатацией давно известного факта, причины и содержание которого нужно было еще раскрыть.

К тому же он, по-видимому, напал на верный след. Озимые виды растений не желали подчиняться закономерности в использовании тепла, которой так послушны были другие растения. Что это могло означать? Только одно: что если узнать причины этого неподчинения, то это и будет то, чего он ищет уже больше двух лет, — причины, от которых зависит длина вегетационного периода.

— Природа никогда не ошибается, — говорил Лысенко. И добавлял: — потому, что у нее нет ума...

А отсюда следовало, что и озимые, конечно, подчиняются определенной биологической закономерности, только она у них как-то иначе осуществляется — согласно их специфической природе. Если же раскрыть эту специфику их отношения к теплу, то она непременно будет касаться самого «механизма» действия тепла на растение...

И вот началась новая исследовательская эпопея. Сначала длинная цепь логически целеустремленных доводов.

— Чем озимые отличаются от прочих растений?

Было ясно только то, что заключено уже в самом названии. Озимые — это те растения, которые нужно сеять не весной, как большинство других растений, а осенью, под зиму. Через несколько дней семена взойдут, поле зазеленеет молодыми кустиками длинных узких листиков, но тут начнутся заморозки, рост прекратится, снег покроет молодую поросль. Весной, как только сойдет снег, растения будут продолжать куститься, укореняться, летом выйдут в трубку, а к концу лета созреют их семена.

Если же озимые посеять весной, то они так же быстро взойдут, начнут куститься, но на этом их развитие прекратится. Они ни за что не образуют трубки — соломины, не приступят к плодоношению, как бы ни было тепло и продолжительно лето. И только вновь наступившая зима пустит, наконец, в ход замерший процесс развития и лишь в следующее лето эти растения, обычным порядком к осени, дадут семена.

Издавна многие исследователи пытались выяснить эту странную особенность озимых.

Им нужна зима. Это ясно. Но для чего? Что именно в зиме необходимо растениям? Тут начинались расхождения. Одни полагали, что нужен мороз, промораживание растения. Другие — что необходим определенный период покоя, временный отдых, перерыв в развитии. Третьи — что вообще холод.

Но в чем же тут дело по существу — так никто и не разобрал.

В большом опыте Лысенко были и озимые злаки. Странно вели они себя. Теперь по записям можно проследить всю «биографию» каждого сорта во всех вариантах года, повторявшихся через каждые десять дней.

Вот один из этих озимых сортов.