У каждого свои недостатки (СИ)

Окрутить этих нуворишей оказалось проще простого, главное — блеск в глазах и побольше громких имён. Подозрительность и здравый смысл Фирмена и Андрэ пали к ногам «виконта» уже на третьей фамилии. Среди прочих в друзья своей вымышленной аристократической семьи Рауль мстительно выбрал барона де Морни (Ницца, бульвар Гамбетта, 53), который назначил большую награду за голову жулика, посмевшего протянуть руку к сейфам особняка Этуаль-дю-Нор. Директора, уже мысленно подсчитывавшие выгоды, которые сулило покровительство виконта, предложили тут же скрепить договор шампанским и визитом на сцену. («У нас такая балетная труппа, виконт, пальчики оближешь!»)

Рауля тут же обступили балеринки, у всех губки бантиком, фарфоровые носики, фигурки разной степени истощения, а главное — глаза. Никогда ещё на Рауля не смотрели с таким интересом, причём интерес был явно гастрономический. Если отвлечься от этих взглядов, труппа была очень даже ничего. Засмотревшись на голый торс поджарого танцора в шароварах и с кнутом, Рауль не сразу понял, что от него хотят директора. А те предлагали посмотреть репетицию.

Наставница балетной труппы мадам Жири, дама лет сорока с талией не намного шире собственной трости, призвала гостей соблюдать тишину и милостиво разрешила посмотреть на танец. По мнению Рауля — танцевали премило, особенно малышка с карими глазами, она очень старалась. Впрочем, по мнению мадам Жири, все танцовщицы больше походили на стадо коров, чем на балетную труппу знаменитого парижского театра. Грянул финальный аккорд — и разразилась катастрофа. Из-за корсажа той самой малышки, которая приглянулась Раулю, вылетела шоколадная обертка. Все замерли в драматических позах. Глаза мадам Жири сверкнули тем священным огнем гнева, коим, возможно, горели глаза Шарлотты Корде, когда она заказывала Марата. Актёры столпились по обеим сторонам кулис. Балерины, все как одна потупившись, стояли на авансцене. Рауль понял, что сейчас полетят головы. Бедную девушку, вина которой состояла только в любви к сладкому, было жаль.

— Я полагаю, — медленно сказала мадам Жири, — я сей же час услышу имя той, которая нарушила запрет. Сесиль Жамм, это ты? Люсиль Карбо, это ты? Мег Жири… это ты? Кристина Дааэ… нет, смотри мне в глаза. Кристина Дааэ, это ты?

Рауль решительно выступил вперед и каблуком наступил на злосчастный фантик.

— Прошу меня простить, мадам, — сказал он елейным голосом, — боюсь, это моя маленькая слабость, любовь к шоколаду, нарушила размеренный ритм вашей работы.

Мадам Жири несколько секунд буравила его взглядом, Раулю показалось, что ещё немного — и у него задымятся пуговицы на пиджаке. Но на его счастье на сцену вылетела рыжеволосая валькирия с ярким сценическим гримом на лице.

— Ви! Ви уже всех замучить своей страстью к диета! — набросилась она на мадам Жири. — Ваш кордебалет скоро будет падать от голод! Это не есть хорошо, если я петь, а они падать! Они быть как деревяшка, они падать — бам! бам! Это нарушать гармонию моего пения!

Рауль обернулся к директорам за пояснениями. Оказалось — это ведущее сопрано. Судя по раскатистому «р» — итальянка, судя по улыбке — стерва ещё та.

Поборов искушение проверить, кто кого одолеет, балетная наставница или ведущее сопрано, Рауль кашлянул. Всё внимание итальянки перенеслось на него, от чего стало заметно не по себе. Их представили друг другу. Рауль, в принципе, был равнодушен к женским чарам, поэтому обаяние, в лучах которого его искупала валькирия по имени Карлотта Гуидичелли, пропало втуне.

Итальянское сопрано расстроилось, но директора нашли выход — попросили её спеть. Идея была хорошая, но, увы, провалилась.

Едва Карлотта раскрыла рот, наверху над сценой послышался шорох, чей-то тихий удивленный возглас, и на сцену упал мешок с песком.

Карлотта инстинктивно отпрыгнула и оказалась в объятиях Рауля, опрометчиво вставшего неподалеку. От неожиданности оба замерли. Всё происходящее внесло оживление в ряды кордебалета.

— Призрак Оперы! Призрак Оперы! — зашушукались девушки. Карлотта ослепительно улыбнулась Раулю и отошла в центр сцены, чтобы ей могли выразить сочувствие все желающие.

— Что за Призрак? — спросил Андрэ у Фирмена, поймал внимательный взгляд Рауля и осёкся.

— Что за Призрак? — спросил Рауль у мадам Жири. Та пожала плечами.

— Это местная легенда, месье. Ничего особенного. Некоторое время назад ходили слухи, я подчеркиваю, слухи, что в стенах нашего театра появился призрак. Он якобы требовал жалованье в двадцать тысяч франков (директора разом побледнели и уставились друг на друга) и ложу на все спектакли в полное свое распоряжение.

— Мада-ам Жири! — воскликнул Фирмен, и в его голосе явно слышалось «Какая чушь!»

— Призраков не бывает! — поддакнул Ришар.

— Ну, кхм… — Рауль, на которого тут же все на сцене, и даже Карлотта, посмотрели как на истину в последней инстанции, прочистил горло. — В каждом уважающем себя театре должны быть легенды. А то если нет легенд, мало ли, кто заведётся по-настоящему…