У каждого своя цена

Элайза, оправившаяся после явления Филипа народу, вернулась на колени к Дэвиду, и я увидела, как она незаметно вынула из ярко-синей сумочки от Балансиаги маленький пакетик с белым порошком, а затем сунула его Кайли. Та поспешила в дамскую комнату. Затем запасливая Элайза полезла в боковой карман сумки и угостила остальных какими-то таблетками. Руки метнулись ко ртам, и таинственные пилюли были в мгновение ока смыты в организм шампанским, водкой или тем, что Кайли, наш собственный критик-эксперт в области спиртных напитков, назвала «единственным приличным „Космополитеном“ во всем чертовом городе».

— О, Фи-и-или, мне кажется, будет неплохо выпить томатного сока, уи? — ответила Соня, соблазнительно покусывая нижнюю губку.

— Эй, ребята, давайте развлекнемся! Сегодня мы ходили более чем достаточно! — Элайза потребовала поставить «Отель „Косте“», прекрасную медленную музыку, расслабляющую, если крутить ее с нормальной громкостью: децибелы, сотрясающие клуб, способны были заглушить рев «Боинга-747».

Дэнни пошел за напитками для Филипа и Сони, а Пенелопа храбро притворялась занятой медленным питьем шампанского, которое ей кто-то принес. Я застыла соляным столбом, остро ощущая собственную нескладность, но, совершенно утратив способность двигаться.

— Что ж, Филип, представь меня своей… э-э… подруге, — разродилась я, соображая, каковы требования протокола в случае, когда парень, в чьей постели ты спала неделю назад, делает попытку тебя подцепить, приведя на буксире другую девицу.

— Конечно, любимая. Соня, перед тобой сногсшибательное создание, недавно мне отказавшее, если ты в состоянии этому поверить. Правда, она была в полной отключке — это единственно возможное объяснение.

Соня кивнула, вряд ли что-нибудь поняв. Филип тут же перешел на французский, и единственное слово, которое я уловила, было «пот», из чего я заключила, что Филип забыл, как меня зовут.

— Бетт, — протянула я руку Соне, подчеркнуто игнорируя Филипа.

— Соня-а-а, — хихикнула она, открыв сверкающие ряды зубов без малейших следов никотинового налета.

— Сонина родня доверила ее мне на неделю, пока девочка не пройдет собеседование во всех агентствах, — объяснил Филип с раздражающе прелестным британским акцентом. — У наших родителей в Сен-Тропезе виллы по соседству, Соня для меня как младшая сестренка. Ей всего пятнадцать, можешь поверить?

Признаю, Филип не вел себя развратно или похотливо, хотя не покидало ощущение, что он должен держаться именно так.

И снова я впала в довольно неприятное состояние невозможности связно говорить или вразумительно отвечать, поэтому обрадовалась, когда Пенелопа захотела уйти.

— Конечно, мы только что пришли, — тихо сказала подруга мне на ухо, — но это не моя среда. Ничего, если я оставлю тебя одну? Здесь твои сотрудники, все должно быть прекрасно, да?

— Пен, не сходи с ума! Я иду с тобой, — заявила я не без тайного желания остаться и поговорить с Филипом.

Дэнни вернулся, притащив за собой официантку с коктейлями. Филип и Соня получили заказанное, а мне предусмотрительно выдали мини-бутылочку «пайпера» и соломинку в красную полоску. Пенелопа не взяла ничего.

— Выпей чего-нибудь, и пойдем, — велела я, отправив подруге бутылочку по столу.

— Бетт, я уже пойду, ладно? Я искренне считаю, что тебе стоит остаться и…

— Эвери!!! — неожиданно взвизгнула Элайза, вскинувшись истощенным тельцем с дивана и падая в объятия высокого блондина в подчеркнуто дорогой розовой рубашке. Мы с Пенелопой одновременно обернулись и увидели, как Пенелопин жених обнимает мою сотрудницу, словно они знакомы сто лет. — Иди сюда. Эй, познакомьтесь, рекомендую: мой любимый тусовщик Эвери Уэйнрайт. Эвери, а это…

Выражение наших с Пенелопой лиц заставило Элайзу замолчать на полуслове, что прежде казалось мне невозможным.

— Дорогая, здравствуй, не знал, что ты будешь здесь, — произнес Эвери, высвобождаясь из демаскирующей хватки Элайзы и неловко заключая Пенелопу в объятия.

— Я тоже не знала, что ты придешь сюда, — сказала Пенелопа, не глядя Эвери в глаза. — Ты сказал, у тебя ужин с друзьями.

Я очень жалела, что не могу взять Пенелопу в охапку и утащить в «Черную дверь», где мы могли бы утопить чувство, что нас поимели: формально Эвери не сделал ничего неправильного, но я знала, что на душе и в желудке у Пенелопы огромная тяжесть вследствие тошнотворной, но эффективной комбинации лимонных леденцов и пива. Все, что я могла сделать, — не слишком откровенно пялиться на шоу с двумя действующими лицами.

— Я действительно ходил ужинать с друзьями. Мы были в «Спаркс», затем почти все захотели домой, но мы с Риком и Томасом отправились сюда посмотреть, что за клуб. Вон они стоят, видишь? — Эвери говорил быстро, паническим тоном человека, которого накрыли с поличным.