У каждого своя война

Жизнь представлялась Гаврошу рисковой, полной опасностей, но разве он трус, чтобы прятаться за мамкину юбку? Разве он давно не мужик? Удача покоряется тому, кто берет ее за горло железной рукой, а не плетется, покорно согнув плечи и опустив голову под ударами судьбы! С такими лихими мужиками, как Денис Петрович, жить интересно, с такими чувствуешь себя сильным и бесстрашным, и не ты кого-то боишься, а тебя боятся, тебе покоряются, о тебе рассказывают легенды, при твоем появлении в белых клешах, в пиджаке с широченными плечами, в кепочке, надвинутой на глаза, с папироской, закушенной в углу рта, у девчонок блестят глаза, и они готовы для тебя на все. Какая еще жизнь может сравниться с этой? Менты грозят Таганкой! Пусть будет Таганка! И ночи, полные огня! Пусть горит буйным огнем молодость, не жалко! Денис Петрович часто говорил: «Лучше, Гаврош, три года — кровью, чем триста лет — падалью!» Какую жизнь вы можете предложить взамен, несчастные законопослушные граждане? Корпеть над книжками, ходить каждое утро на завод, таскать кирпичи и копать канавы на стройке? Такая работа дураков любит! Есть работенки поинтересней, порисковей, где — пан или пропал! Где чувствуешь себя отважным Робин Гудом, а не Ваньком с Красной Пресни! Забирайте себе славное героическое комсомольское прошлое, настоящее и будущее! Голосуйте, фраера, на своих собраниях за мир и дружбу между народами, за победу коммунизма и вообще за все, что взбредет в ваши протухшие чумные головы! Гаврош уже давно знает, на чем стоит мир и что им правит. Миром правит бесшабашная отвага и деньги, добытые силой и хитростью! А не ваши дешевые заклинания — будь честен, не воруй, не убий, в поте лица добывай хлеб свой насущный! Эти заклинания годятся для баранов в отаре, для тупых и послушных, для трусливых и честных, для порядочных! Пусть они и дальше носятся со своей порядочностью и честностью, как дураки с писаными торбами!

Все эти нехитрые, отчаянно-звонкие, бурей разжигающие огонь в крови мысли проносились в голове Гавроша, когда Денис Петрович будничным, спокойным голосом произнес:

- Я еще разок туда наведаюсь, еще посмотрю, проверю все ходы, подходы, все проулочки обшмонаю, все дыры в заборах, а уж потом двинемся. И смотри, Гаврош, гулять только дома! Фанерой не сорить! Веди себя как примерный... комсомолец, гы-гы-гы... — коротко заржал он и хлопнул Гавроша по плечу, Гаврош тоже рассмеялся, глядя в ледяные, жестокие глаза бывалого вора, хотя его смех скорее походил на робкое блеяние…

...Чтобы срезать дорогу к дому, Робка прошел через школьный двор с волейбольной площадкой, перемахнул через низкий штакетник скверика, пробрался сквозь заросли кустов сирени и пошел по узкой аллейке к выходу из скверика. Там светили два тусклых фонаря, отбрасывая на землю большой желтый круг. И в этом кругу Робка увидел дерущихся ребят. Робка замедлил шаги, остановился. Четверо били одного. Этот пятый отбивался отчаянно, но удары сыпались на него со всех сторон, лицо у паренька было все в крови, и наконец он обессиленно рухнул на землю, а эти четверо набросились на него, как воронье, стали бить ногами.

- A-а, гады, суки-и! — заорал Робка и бросился вперед, не чуя под собой ног. — Четверо на одного, да?! Справились, да?!

Робка врезался в этих четверых, и его кулаки замелькали в воздухе вдвое быстрее. Четверо сначала опешили от неожиданности, потом пришли в себя и принялись дубасить Робку. Драка закипела с новой силой.

Робка бился остервенело, прыгал из стороны в сторону, уходя от ударов, и, хотя несколько раз мог благополучно убежать, снова и снова бросался на четверых парней, обескураженных такой свирепостью неожиданно откуда-то взявшегося парня в курточке. Лицо у него уже все было разукрашено, из носа текла кровь, но он как сумасшедший продолжал бросаться на них.

Между тем тот, которого били эти четверо, пришел в себя, осторожно сел, со страхом глядя, как какой-то незнакомый парень дерется с его обидчиками, вдруг вскочил и бросился бежать прочь, напролом, через заросли сирени. Робка даже не увидел, когда этот парень убежал, и, наверное, ему пришлось бы совсем худо — четверо всегда одолеют одного, каким бы драчуном он ни был. Но и тут пришло спасение. В начале переулка, ведущего ко входу в сквер, показалась долговязая темная фигура. Она остановилась, видно, человек присматривался к тому, что происходит у входа в сквер, — как раз в это время один из четверых парней сделал Робке подножку, и он упал навзничь, ударившись всем телом и затылком об асфальт. Человек рез ко, пронзительно засвистел и, ускорив шаги, крикнул на ходу:

- Ах вы, шпана паршивая!