У каждого своё детство (сборник)

Пенсионного возраста, бывший директор Московской кожевенной фабрики, насколько я знаю, беспартийный, проживавший последние примерно 10 лет своей жизни в деревне, занимавшийся исключительно приусадебным своим хозяйством, – никак не мог, по моему разумению, привлечь серьёзного внимания органы тогда – НКВД; разве что своим названным происхождением. Потому что, помимо всего того, что я уже сказал о прадеде, ещё и год, в который арестовали прадеда, по словам моей мамы, – следующий год за 1937-ым, когда (в 1937-ом г.), как известно, происходили массовые сталинские репрессии, указывает на достаточную основательность моего такого предположения.

Здесь я пишу, разумеется, целиком для своих близких людей, родственников, поскольку всем остальным вряд ли есть дело до того, кто были по происхождению моя прапрабабушка и её сын, мой прадед.

Ну а прабабушка моя была из простолюдинок, потому что была почти что неграмотная. Читать могла – только по складам, и то очень медленно; считать – не знаю, не могу сказать, – ну, вероятно, под стать чтению – тоже кое-как; вместо же подписи – где-нибудь на документе – ставила просто крестик.

Что могло объединять прадеда и прабабушку, – первого (прадеда) – по крайней мере, образованного человека, вторую – почти что неграмотную? – Главным образом, вероятно, то, что прабабушка, по словам знавших её, была очень трудолюбивой. Видимо, прадед мой, предположительно обедневший дворянин, воспитанный в то же время по-дворянски, в духе, в частности, относительного безделья, нуждался в жене – труженице. Кроме того, прабабушка, судя по последней, упомянутой фотографии, была и заметно моложе своего мужа, и на лицо была приятна, миловидна.

Теперь объясню – почему мне не известно непротиворечивое социальное происхождение моего прадеда и его матери. По словам моей мамы, которой в свою очередь рассказал, надо думать, ещё кто-то, прапрабабушка задолго до революции работала служанкой в доме у каких-то богатых людей. Скопив деньги, она дала в царское время высшее образование своему сыну, прадеду моему.

Эти краткие сведения – в отношении социального происхождения названных людей – противоречивы на поверку, никак не увязываются с тем, что произошло в 1938-ом году с прадедом. – Не сын простой служанки подвергся тогда сталинским репрессиям, но, по моим умозаключениям, сын дворянки. Ну а кто же тогда и с какой целью солгал, рассказывая маме небывальщину касательно социального происхождения прадеда и его матери? Лично я думаю, под влиянием самое главное органов тогда НКВД, старшие родственники моей мамы рассказали ей данную выдумку, – от страха, как за свою, так и за её судьбу. И мама, по моим понятиям, была в полном неведении – кто она была по происхождению по линии отца своего. Родные братья её, дяди мои, младше моей матери по возрасту, тоже находились в таком же неведении.

Святая ложь помогла и, не имея никаких – в данном понимании – сомнений в душе и противоречий, мама и мой старший дядя – Валентин (о втором, младшем, Юрии, – скажу отдельно, чуть ниже) были достаточно хорошими в советское время советскими людьми. Работая на заводах (мама, можно сказать, всю жизнь проработала на одном и том же заводе, её брат, Валентин, – точно также, на другом), они имели награды, в том числе и правительственные, за свой подлинно добросовестный, долговременный труд на одном и том же предприятии; например, маму награждали за этот труд – в самом Кремле, в начале 80-ых годов, кажется.

Юрий – теперь о нём – был бы, наверно, тоже таким же, как его сестра и брат, если бы не пожизненная любовь к алкоголю, которая, как водится, делает из каждого человека – не человека, то есть, по меньшей мере, дурака и лодыря. Впрочем, ради денег дядя работал, как мог, до конца своих дней там, где его терпели, – работал до 62-ух лет…

Отклонившись не очень намного от своего прямого повествования, вернусь вновь к нему; при этом опять необходима небольшая предыстория. Итак, прадед мой, как я уже сказал, купил небольшой дом в Московской области, в деревне Богачёво. Покупка данная была сделана им примерно в 1927-ом году. Вселившись далее в него, в дом, с вышеупомянутой частью своей семьи, прадед почти тут же, с помощью нанятых работников, начал строить новый, крупнее купленного, дом. Который, впрочем, стоит и сейчас, то есть, вот уже более 80-ти лет. Дед мой, движимый сыновним чувством, а также отдавая долг благодарности отцу за комнату в Сиротском переулке, в то же время, воспитанный уже далеко не по-дворянски, помогал, как мог плотникам в строительстве дома. На всю жизнь ему, деду моему, запомнились тогда пильщики брёвен в длину; пилившие их вручную длинномерной двуручной пилой, для получения обычно досок нужной длины, ширины и толщины.