У каждого своё детство (сборник)

Возвращаясь назад той же дорогой и поравнявшись с тем местом, где в торфяном карьере увязла корова, мы не увидели тут никого. Видны были только следы какой-то большой возни, – как на обочине дороги, так и на берегу этого торфяного карьера. Отсюда мысленно я сделал тогда вывод, что корову, конечно же, вытащили, освободили, так сказать, из плена торфяного карьера. Больше мне вроде нечего вспомнить из той нашей прогулки.

13.

Прошло ещё некоторое время. Как-то приехав, видимо, в будний день, в Богачёво одна, мама сказала мне:

– Собирайся, едем в Москву. Будешь проходить врачей – к школе.

Я очень обрадовался, но не тому, что надо «проходить врачей», а тому, что их надо «проходить» – к школе.

– Сейчас прям собираться? – взволнованно и радостно спросил я.

– Да, давай, – немного подумав, сказала мама.

Я быстро и с удовольствием собрался. И мы с мамой вскоре уехали в Москву. В Москве, проходя врачей в детской поликлинике по месту жительства, у меня обнаружили плоскостопие и, как я уже говорил выше, неполноценное зрение одного глаза, в частности правого; сказать точнее, диагноз глазного врача был такой: «дальнозоркость». И докторами мне было прописано носить очки и супинаторы. Что такое носить очки – я хорошо себе представлял.

Обидное слово «очкарик», которым обязательно наделят меня мои сверстники, – только это было препоной для спокойного ношения очков. Поэтому я согласился носить очки только тогда, когда пойду 1-го сентября в школу. Помнится, мама не стала настойчиво возражать против этого. Зато супинаторы убедила меня носить, не откладывая этого дела, как говорится, в долгий ящик. По этому случаю – хорошо помню такой эпизод. Я вновь в деревне Богачёво – после прохождения врачей. Опять в деревню приезжает мама. Дальше дело происходит в зимней комнате дома прабабушки. В этой комнате мы с мамой вдвоём.

– Вот привезла, меряй давай! – Протягивает мне она новенькие, коричневого цвета ботинки.

Думая, что мама купила школьные ботинки, я присаживаюсь на краешек стула (стул мне всё же велик, высок) и быстро снимаю с ног свои лёгкие сандалии.

– В них супинаторы, – говорит мама, – их надо носить до тех пор, пока у тебя не исправятся ноги.

Я осторожно заглядываю – вначале внутрь одного ботинка, затем второго. Вижу там тёмно-коричневого цвета, кожаные, сильноизогнутые, очень толстые стельки. Опасливо надеваю ботинки и, при попытке встать со стула, чувствую боль в ступнях обоих ног, которая, по мере того, как я поднимаюсь на ноги, становится всё более и более нестерпимой.

– Ой! – кричу я и почти падаю на край стула. – Нет, не буду их носить! – категорично, громко говорю я.

– А, когда вырастешь, в армию, в солдаты, хочешь пойти? – вероятно, заранее заготовленную фразу говорит мама. Потом добавляет: – Если не вылечишь плоскостопие, то в армию тебя не возьмут: с этой болезнью в солдаты не берут.

В армию, в солдаты, я, когда вырасту, обязательно хотел пойти. Подумав об этом чуть-чуть, я, скрепя сердце, соглашаюсь на ношение этих коричневых ботинок с супинаторами. Здесь, вновь забегая вперёд, скажу: носил я их 3 –4 месяца всего, – носил добросовестно-терпеливо, изо дня в день. В самом начале их ношения – боль в обеих ступнях ног была нестерпимой, острой. В некотором роде отдыхая от боли, я то и дело переходил на ходьбу на носках в этих ботинках.

Постепенно боль в ступнях стала мало-помалу уменьшаться. Конечно, это происходило от выздоровления, исправления моих ступней ног, а не от привычки уже носить такие ботинки. Ну и перед самой школой, перед первым сентября, я носил их, хорошо помню, почти совершенно свободно.

Когда же, спустя необходимое время, мама отвела меня в поликлинику для проверки моих ступней ног, то врач, прописавший носить супинаторы, осмотрев меня, обрадовал меня и маму, сказав, что плоскостопия у меня больше нет. Добросовестное ношение ботинок с супинаторами – дало свои наилучшие ожидаемые результаты: я полностью и навсегда избавился от плоскостопия. Помнится, прощаться с супинаторами мне было довольно жаль. Ношение их изо дня в день, в течение трёх-четырёх месяцев, успело выработать у меня настоящую своеобычную привычку.

14.

Лето 1956-го года незаметно подошло к концу. Можно сказать, в самом конце августа за мной в деревню Богачёво приехали родители и забрали меня в Москву.

В память врезался такой эпизод. В Москве, в каком-то универмаге (мосторге, как тогда говорили) мы с мамой покупаем мне школьную форму. На улице в этот день опять светит солнце и стоит жаркая погода. А может – в отношении погоды – мне это только так кажется?..