У каждого своё детство (сборник)

В универмаге – мосторге я стою перед большим зеркалом, одетый в новенькую, шерстяную, серого цвета школьную форму, покупаемую мамой на вырост. К слову сказать, школьная форма для мальчиков тогда продавалась и хлопчатобумажная. Была она тёмно-синего и фиолетового цветов. Недостатки её, как потом я узнал, были такие: она была мнущейся, а также и холодной для зимы. Достоинств было также два: стоила она, эта хлопчатобумажная форма, заметно дешевле шерстяной, шерстяной школьной формы, да и для осени и весны – хлопчатобумажная форма была соответственно не жаркой.

Очень хочется здесь вспомнить ещё и весь внешний вид вообще той школьной формы для мальчиков.

Что шерстяная, что хлопчатобумажная школьные формы в полном виде своём выглядели так. Брюки – стандартного образца, не широкие и не узкие, с ширинкой, застёгивающейся на пуговицы. Брюки подпоясывались тонким, брючным кожаным ремнём. Поверх брюк шла – по своему покрою – вещь очень-очень похожая на гимнастёрку без погон; лишь одна только деталь была у ней от верхней рубашки – отложной воротник, на который, кстати, пришивался отдельно воротничок из белой материи, – для украшения и чистоплотности. Подпоясывалась «гимнастёрка» широким кожаным ремнём, который имел довольно тяжёлую, металлическую, цвета латуни, пряжку; на пряжке выпукло были изображены два крыла; между ними – также выпукло – печатная буква «ш». Заканчивалась форма – головным убором в виде военной фуражки, на кокарде которой, выполненной из листовой латуни, также выпукло был изображён тот же самый символ: два крыла, между ними – печатная буква «ш».

Из двух школьных форм, о которых я упомянул, мы с мамой выбрали шерстяную; хорошо помню, я активно принимал участие в выборе для себя школьной формы. Шерстяная школьная форма мне приглянулась тем, что выглядела богаче, серьёзнее хлопчатобумажной формы. Соображения мамы в пользу шерстяной формы сводились, видимо, к достоинствам её перед хлопчатобумажной, то есть, что шерстяная форма была, во-первых, несравненно менее мнущейся, а во-вторых, – тёплой для зимы. Ну а то, что недостатком её, шерстяной формы, была более высокая цена, то здесь мама выходила из положения тем, что покупала мне форму – не размер в размер, а на вырост, – на 2, а может и 3 года вперёд.

Итак, мы покупаем школьную форму. Покупка формы затягивается. Мама внимательно рассматривает её на мне и кое-что у себя в уме прикидывает.

Отлично помню, мне очень жарко и неловко, – неловко из-за того, что форма, ну, совсем, совсем не моего размера. Я ловлю на себе долгие взгляды продавцов и отдельных покупателей.

– Давай быстрей! – негромко говорю я маме.

– Потерпи, потерпи, – строго говорит она. Однако уже через небольшое время, всё, видимо, решив для себя, радостно обращается ко мне: – Давай разоблачайся. Берём!

Я с удовольствием «разоблачаюсь» и одеваюсь, – одеваюсь в свою лёгкую, летнюю, моего размера, одежду, в которой я пришёл в универмаг (кстати, одет я был в матроску детскую и брюки к ней).

Купив в универмаге всю форму полностью (замечу, школьную фуражку мне мама купила здесь – размер в размер), мы уходим домой. Надо сказать, купленную форму, – я имею в виду, брюки и «гимнастёрку», – мама потом сама, собственноручно, достаточно искусно подгоняла дома по моему росту и фигуре. И когда я стал мерить, окончательно уже готовую форму, то остался ей полностью доволен.

Таков был для меня канун первого сентября 1956-го года. Других впечатлений о нём – у меня как-то и не осталось. Виной тому, я так думаю, была спешка, с какой мама спешила, энергично – озабоченно готовя меня к школе.

Рассказы

«Странно»

Странно, но в настоящее время /уже лет, этак, девять, не меньше/ нельзя отдыхать спокойно по субботним и воскресным дням, вообще – в свои выходные /то есть, в те дни отдыха, которые могут образовываться и в прочие дни недели/, без опаски быть, буквально так, наказанным, обобщенно говоря, другим человеком. Могу привести-припомнить целую, без преувеличения, пропасть примеров, подтверждающих сказанное. Припомню лишь некоторые из них, самые запоминающиеся. /В отношении отпуска – будет отдельный, тоже далеко небезынтересный разговор…/.