У каждого своё детство (сборник)

Вышедши на деревню, мы пошли к пруду более короткой дорогой, – прогоном. На всякий случай скажу: прогон – это деревенская короткая улица, существующая для выгона скота на пастбище и возвращения его назад; прогон расположен перпендикулярно к основной, главной деревенской улице.

Прогон, по которому действительно здесь прогоняли скот, в частности колхозный, был (прогон) не приятен тем, что какая-то, не малая часть его представляла собой бытовую мусорную свалку. Подчеркну, слева и справа от прогона находились земельные участки двух деревенских семей. Участки их были огорожены от прогона изгородями из жердей.

Видимо, чтобы устранить запах от свалки мусора, а также и придать ей какой-то более приятный, опрятный вид, местные жители выбрасывали сюда ботву моркови, свёклы и картофеля, сорняки с прополотых грядок, ненужный хворост и т. п. Фактически помогало тому – устранять запах от свалки и придавать ей более приличный вид – довольно многочисленное колхозное стадо. Изо дня в день, утром и вечером прогонявшееся здесь (на всякий случай скажу: весь в целом прогон представлял собой грунтовую, не мощёную дорогу), оно втаптывало в землю всё то, что сюда, в прогон, выбрасывалось.

Пройдя прогон и, уточню, повернув направо, мы пошли дальше просёлочной дорогой, по левую сторону от которой располагалось тогда достаточно большое колхозное хозяйство деревни Богачёво. Хозяйство это, что я знаю, состояло из постройки правления колхоза, кузницы, очень большой продолговатой риги и крупного коровника. Вначале просёлочная дорога шла, как говорится, под гору, потом выровнялась и пошла уже по прямой, – без уклонов и подъёмов.

– Шла Саша по шоссе и сосала сушку. Можешь так быстро сказать? – спросила меня Наташа.

– Ещё скажи, – попросил я, впервые слыша эту скороговорку.

– Шла Саша по шоссе и сосала сушку, шла Саша по шоссе и сосала сушку, шла Саша по шоссе и сосала сушку, – чётко, уверенно и троекратно повторила скороговорку Наташа.

– Шла Саша по шоссе и сосала сушку. Шла Саша по шоссе и сосала сушку…, – не троекратно, а семикратно, из раза в раз всё более и более чётко, уверенно повторил я скороговорку.

– А теперь скажи-ка – тоже быстро: на дворе – трава, на траве – дрова, – не отставала Наташа.

Эту скороговорку я уже слышал, репетировал ранее, и поэтому, не переспрашивая, повторил её чётко, уверенно, легко и – для собственного удовольствия – несколько раз подряд.

Шли мы теперь на поверку в низине, мимо заброшенных торфяных карьеров. Их тут было тогда множество. Все они были наполнены торфяной водой; из воды росли крупная болотная осока да камыш; на поверхности воды то здесь, то там густела ряска. На почве, среди карьеров росли в изобилии кустарники и молодые лиственные деревья, а именно: берёзы, о́льхи и, кажется, осины да ивы.

Так вот, идя просёлочной дорогой, которая шла в низине, мы заметили впереди какое-то, без сомнения, происшествие; оттуда доносился тревожный рёв коровы. Подойдя ближе, мы увидели, что в одном из торфяных карьеров, находившемся почти что у обочины дороги, увязла, можно сказать, по самое брюхо корова пёстрой, чёрно-белой масти. Около коровы хлопотал деревенский мужчина, – то ли пастух или же помощник пастуха, то ли её хозяин. Замечу, корова стояла в карьере – почти точно параллельно обочине дороги.

Помнится, привязав к рогам коровы верёвку нужной крепости и став так, чтобы не свернуть животному шею, мужчина пытался собственной силой вытащить корову из карьера. Последняя тревожно мычала и, вынужденно помогая ему, делала сильные судорожные движения телом и конечностями – в направлении спасителя своего. Однако усилия их были тщетны.

Остановившись здесь, напротив человека и животного, мы несколько секунд понаблюдали происходившее. Затем Юрий, обратившись к мужчине, робко спросил:

– Может помочь?

Михаил едва ли не тот час весело добавил:

– Дружно так. Раз – два!

Мужчина оглянулся на нас и, помедлив немного, ответил:

– Ничего не надо. Щас трактор придёт. Как-нибудь да выдернем её.

Как говорится, выполнив свой долг, мы пошли дальше, нет-нет, да и поворачивая головы назад в сторону данного происшествия.

Дальнейшую дорогу к пруду, и сам пруд опишу также подробно: умалчивать о красоте – было бы, ну, неблагодарно!

Ну а дальше, преспокойно перейдя Ленинградское шоссе, перпендикулярно пересекавшее нашу дорогу (шоссе было в те годы малооживлённое автомобилями, скорость которых была совершенно не высока), мы пошли уже не просёлочной дорогой, но широкой тропинкой. Тропинка шла также в низине. Торфяных карьеров и тут было очень много. Они были разбросаны по обеим сторонам тропинки. Вид их, карьеров, был абсолютно такой же точно, как и у тех, что остались позади, по ту сторону Ленинградского шоссе.