В октябре Рут получила по почте еще один конверт, надписанный знакомым почерком. Внутри была записка: «Fuck you. Fuck the police. Fuck the telephone company». Дальше следовали требования денег и угрозы физической расправы. Рут с мужем тут же поехали в полицию. В другое время их жалобу вряд ли стали бы рассматривать на таком высоком уровне, но тогда, в начале карьеры БТК, который любил эпистолярный жанр, все, что касалось писем, изучалось подробно и внимательно. Поэтому их принял лейтенант Дроватский, детектив с большим стажем. Он внимательно выслушал Рут, принял к сведению то, что она сказала, но поскольку врагов у женщины не было, улик и зацепок тоже, дело с мертвой точки так и не сдвинулось.
Письма не прекращались. Уже через неделю пришло очередное, в котором у Рут требовали 100 долларов, а еще дружбы и разговора по телефону в следующий раз, когда автор послания ей позвонит. Текст письма был составлен с орфографическими и пунктуационными ошибками. Оно заканчивалось стихотворением:
Супруги передали это и все последующие письма лейтенанту Дроватскому. Со временем почерк стал все менее и менее разборчивым, но Рут расшифровывала эти послания и прикладывала свои пояснения к оригиналам писем – их отправляли в лабораторию, чтобы провести анализ отпечатков пальцев. Письма содержали выдуманные, несуществующие слова и постоянные упоминания о клейме и позоре Рут. Преследователь мечтал потрогать шрамы от ее ожогов. Телефонные звонки тоже продолжались, неизвестный называл ее по имени и отключался.
Но в один момент звонки и письма резко прекратились. Рут стала надеяться, что преступник оставил ее в покое.