У кладезя бездны. Часть 3

Можно было бы использовать бесшумную винтовку — как раз такие у боевых пловцов и были. Но это хорошо в фильмах. А в жизни — даже чисто подстреленный наблюдатель, отброшенный ударом пули, полетит на землю с треском и шумом, ломая ветки, чем привлечет внимание к тому, что происходит. Нельзя недооценивать африканцев, они в этих джунглях как дома… Черт, да это и есть их хренов дом, пусть они говорят на нормальном, человеческом языке, даже живут в городах. Оберлейтенант, с его чисто немецкой приверженностью порядку не понимал и не мог никак понять, как люди, носящие европейскую одежду, имеющие квартиру в городе, автомобиль, регулярно ходящие на работу на нормальном заводе — могут схватиться за палки и ножи и начать резать и убивать только из-за того, что их команда проиграла в футбольном матче. Или из-за того, что кто-то кого-то где-то оскорбил. Видимо, опыта одного поколения жизни в цивилизованных условиях города мало, надо как минимум два или три поколения, прожившие в городе, имеющие нормальную работу, приучаемые к порядку шамбоком и резиновыми пулями — чтобы из африканцев вышло что-то хорошее. В конце концов… сотню лет назад европейцы были ничуть не лучше. Британцы стали Империей, вешая голодных детей за украденную булку хлеба. Шведы приучились к порядку, когда пьяных бузотеров забивали до полусмерти, а то и до смерти палками полицейские. Германцы стали имперским народом, когда канцлер Бисмарк писал в приказе на разгон рабочей забастовки: «Ожидаю, что будет убито не менее пятисот рабочих». Только через насаждение порядка существо с двумя руками, двумя ногами и головой становится человеком, и чем больше дедов будет расстреляно правительственными войсками — тем лучше будут жить внуки. Оберлейтенант верил в это — потому что видел правоту этого собственными глазами.

Тем временем — двое спецназовцев подобрались к самому гнезду наблюдателя. Одним из них был Хорхе Суарес, сын и внук португальских поселенцев, выросший на африканской ферме — причем и прадед и дед и отец его состояли в эскадронах смерти, наводивших ужас на местные племена. Хорхе же — совершил почти невозможное, в девятнадцать лет он нанялся на пароход, прибыл на нем в Киль и заявил, что хочет служить в Имперской морской пехоты — несмотря на то, что он не подданный Империи. И добился своего, сукин сын…

Хорхе медленно, очень медленно достал рогатку и вложил в нее стальной шарик. Португальские поселенцы жили сурово, оружие стоило дорого, патроны к нему — еще дороже: но Хорхе уже в десять лет умел незаметно подкрасться к птице и даже детенышу антилопы, убить его выстрелом из самодельной рогатки, притащить в поселение и продать местному мяснику. В «отряде 700» Хорхе усовершенствовал свои умения: теперь он мог снять часового даже ночью в ста случаях из ста с помощью специально сконструированной им усиленной охотничьей рогатки. Шум при этом бы столь мал, что его даже не засекали приборы, настроенные примерно как человеческое ухо. Именно это — тихо снять часового — Хорхе собирался сделать сейчас.

Едва слышно хлопнула усиленная металлической прошивкой резина — и часовой обмяк в своем гнезде, стальной шарик вошел ему в мозг через глаз. Прикрываемый своим обычным напарником, Валем, Хорхе быстро слазал наверх и спустил труп…

Камуфляжные штаны, переделанные в шорты, очень хорошие армейские ботинки — никто из белых не рискует в таком виде ходить в джунгли, опасаясь атак змей и ожогов ядовитых растений. Автоматическая винтовка ФАЛ в хорошем состоянии, десять магазинов к ней на подсумках, боевой пояс. Оберлейтенант снял флягу, открыл, понюхал… вода, а не маисовая бурда, какую обычно заливают во фляги боевики. Даже чуть подсоленная, чтобы компенсировать потери соли с потом. Проверил винтовку — она была вычищена не далее чем вчера, никаких следов ржавчины. Нет и следов обычных для местных племен «забав» с оружием — ни освященного местным колдуном амулета, ни повреждений магазина. Местные обожали сидеть на оружии, втыкая его магазином в землю — отчего оружие естественно выходило из строя. Убитый — походил на солдата колониальных войск, а не на бандита — повстанца.

Оберлейтенант прикинул. Здесь явно что-то есть. Что-то совсем рядом. Неудивительно, что этот сидел один — он прикрывал тропу. Но рядом — должны быть еще.

— Рассыпаться — приказал оберлейтенант — группы по два, поиск. Замеченных противников уничтожать.

Германские боевые пловцы растворились в лесу…

— Первый, это третий… — раздалось в наушнике.

Оберлейтенант замер — он как раз взял на прицел очередного ублюдка…

— На приеме…

— Здесь гнездо… До двадцати целей…

— Взять на прицел. Первый — всем, работаем в интересах Третьего. Занять позиции…

В лесу была тишина… прерываемая криками птиц. По лесу — гуляла смерть.

— Второй, на позиции.

— Четвертый на позиции

— Первый всем, работаем по отсчету. Пять — четыре — три — два — один…

Винтовка в руках оберлейтенанта харкнула пулей — и выбитый из своего гнезда негритянский боевик полетел на землю. В лесу, впереди и правее — глухо рокотнул ротный пулемет потом одна за другой рванули две гранаты…