У красавиц нет души

Один раз маньяк всё-таки случается. Мужчина в чёрном спортивном костюме. Я вижу его краем глаза, но не прерываю своего занятия – отвёрткой я делаю дырку в берёзе, чтобы посмотреть, как выглядит берёзовый сок. Мимо меня периодически проходят дачники – тропинка через луг ведёт в дачный посёлок – поэтому я не обращаю на мужчину особого внимания. Я чувствую, что он остановился в нескольких метрах от меня, поворачиваю голову. Мужчина курит, он низкорослый, вид у него странный, на ум приходит слово – прибитый. Я уже готова бежать, когда он вдруг показывает мне две ладони в успокоительном жесте.

– Погоди! – сигарета дымится в уголке его рта, поэтому звук получается слегка жевательный – Хочешь я тебе покажу письку?

Зачем он говорит это мне? Я вскрикиваю и бегу домой со всех ног. По дороге я оборачиваюсь – низкорослый так и стоит на месте, грустно сутуля узкие плечи. Дома я молчу. Если я расскажу бабушке и маме о чёрном костюме, они больше не отпустят меня гулять.

Мама тоже любит гулять. Теперь она часто уходит из дома по вечерам. Одевает бордовый костюм с брюками или чёрное гипюровое платье, красиво подводит глаза. Через окно я вижу, как нашему дому подъезжают машины – пару раз красная, белая однажды, чёрная задержалась надолго. Вкусно пахнущая мама выбегает из дома и садится рядом с водителем. Ночью, когда её нет, я долго не сплю – до тех пор, пока на потолке не покажется свет от приближающихся к дому фар, а Гай не залает в загаженном дворе. Маму привезли обратно. Иногда её нет всю ночь, и тогда я тоже не сплю до самого утра. Вдруг мама уехала навсегда, так же, как и папа? Вдруг мне придётся жить с деревенской бабушкой всю жизнь? Но мама приезжает. Наверное, мама не бросит меня.

***

Смешно, но осенью, у меня тоже появляется поклонник. Я иду в первый класс. Школа находится на окраине частного сектора, а частный сектор находится на окраине Твери. Школьный двор, асфальт в выбоинах, осенняя грязь, солнечное прохладно-жёлтое утро. Двухэтажная старая школа, красный кирпич, окружённый высокими соснами. Фундамент уже начал опускаться в землю, если встать на цыпочки, семилетняя я могу заглянуть в окно первого этажа.

Мои волосы отросли до пояса, я горжусь длинной косой, стильно украшенной маленьким белым бантом. Чёрная юбка, кружевной воротничок на блузке. На фотографии с первой линейки я выделяюсь высоким ростом, костлявыми коленками и большим букетом нежно-розовых гладиолусов с бабушкиного огорода. Я счастлива и собираюсь учиться только на пятёрки. К тому же, я уже хорошо умею читать, и сама прочитала голубую книгу про Муми-троллей от обложки до обложки. После я изрисовала несколько альбомов, придумывая про них свои собственные сюжеты.

Мама стоит позади во время линейки – на ней красивое синее платье, волосы искрятся на солнце. Мама такая яркая, что я любуюсь.

В семь лет, на той линейке, я совсем другая, не такая Лена, которой я почему-то стану позже. Любая несправедливость, даже по телевизору, сильно ранит меня, а свободное время я провожу в мечтах и фантазиях. По выходным я много читаю. Почти всегда я предоставлена сама себе в фантастическом мире – на лугу у дома. Друзей у меня нет, потому что рядом с бабушкиным домом не живёт ни одного ребёнка. Я очень надеюсь найти друзей в школе.

У такой меня и появляется первый в жизни поклонник. Вскоре, хорошая ещё я, пойму, как манипулировать им. Невинно – у меня всё ещё впереди.

Мальчик – армянин, благородное, неподходящее ему имя Эдуард. Три года его назад его семья приехала в Россию, спасаясь из Баку от геноцида армян, и осела в Твери. Ему восемь, но выглядит он старше, плохо говорит по-русски. Уже в первый день, на линейке, он неотрывно смотрит на меня.

В школе я сижу за первой партой. По технике чтения мне ставят пять – даже с плюсом. Как-то, на перемене Эдуард первый раз хватает меня за талию и слегка приподнимает над собой. Это какая-то игра? Я улыбаюсь ему и убегаю к девчонкам.

Вскоре я уже не улыбаюсь. Эдик мне не нравится – он бьёт мальчиков, подсматривает за девочками в туалете, а мне не даёт проходу на переменах и постоянно спрашивает буду ли я дружить только с ним. Я отказываюсь – за это он пинает мой рюкзак по школьному двору или прыгает в грязную лужу прямо передо мной – домой я прихожу мокрая, грязная и в слезах. Мама ходит разбираться «за мост» – там живёт мама Эдика. Его мама – красивая армянка с большими тёмными глазами – всегда говорит, что не справляется с тремя сыновьями.

Однажды я понимаю, как обратить это настойчивое внимание в нужное мне русло. Я теряю стёрку. Мама привезла мне из Польши красивый набор – карандаши, резинка – цветная, в форме медведицы, с бантиком на боку. Через несколько дней я с удивлением вижу резинку в пенале моей одноклассницы.

– Настя, это моя стёрка. Отдай пожалуйста – я улыбаюсь, дружелюбно.

– Я нашла её вчера – Настя смотрит на меня исподлобья.

– Но это моя, я потеряла её! – всё ещё улыбаюсь я.

Настя недоверчиво смотрит на меня. Может она и понимает, что стёрка моя, но отдавать её она явно не намерена.