У красных ворот

Анвер так и поступал. И на страницах молодежной газеты нет-нет да и публиковались его короткие заметки. Анвер приехал из Казани. В Москве его домом было общежитие. Он часто приходил к Сергею. Юноша нравился Любови Ионовне и Федору Тарасовичу за стеснительную скромность, щепетильную порядочность и, конечно, за искреннюю привязанность к Сергею. Анвера нередко приглашали обедать, ужинать, оставляли ночевать. Когда его первый раз попросили сесть за обеденный стол, он вымученно улыбнулся, щеки пошли красными пятнами:

— Нет, нет, спасибо. Я сыт.

Федор Тарасович отлично понял состояние товарища Сергея: ведь лет двадцать с лишком в этой комнате он сам был в положении Анвера, когда его, студента из провинции, Иона Захарович и Елена Анатольевна приглашали садиться обедать. Вспомнила об этом случае и Любовь Ионовна. Они по-родительски относились к Анверу — сверстнику сына. Для молодого казанчанина, без родственников и знакомых в Москве, дом товарища был средоточием человеческой теплоты.

…Теперь Сергей отвозил свои рассказы в редакцию сам. Отказы получал в устной форме.

Как-то заведующий отделом литературы и искусства газеты, молодой человек с большой головой, на которой торчал хохолок светлых волос, улыбаясь, сказал Сергею:

— Слушай, старик, сейчас не до твоих рассказов. Кинофестиваль на носу. Хочешь, помоги нам. Тем более что ты будущий журналист. Тебе нужна практика.

— Я… я готов, — сказал Сергей с придыханием.

Предложение заведующего ошеломило. Сергей никак не ждал такого.

— Нам нужно побольше интервью с почетными гостями фестиваля. Потолкайся в гостиницах, где они остановились, на просмотрах, лови их на ходу, на лету… В общем, проявляй инициативу. Мы тебе выпишем временное удостоверение, а там дело за тобой. Ну давай!

По дороге домой Сергей беспрестанно вынимал из бумажника темно-розовый прямоугольничек картона, на котором было напечатано:

«Временное удостоверение №…

Выдано тов. Гречанному С. Ф. в том, что ему поручается организация материалов для газеты.

Действителен до 20 июля 198… года.

Ответственный секретарь (подпись)».

Он шел по солнечной стороне тихой улицы вдоль серого железобетонного забора полиграфического комбината. Чернел только что политый асфальт. Но кое-где солнце уже успело высушить его — там и сям на нем появились серые пятна.

Сергей не замечал жары… «Анвер, Анвер… умница, — думал Сергей. — Какой мне совет дал! Идиот я все же. Сам бы до этого не дошел. Ведь это событие! Надо будет поговорить с Анвером. Что он скажет? Все дела побоку, занимаюсь только заданием».

Он поехал в оргкомитет фестиваля, выписал фамилии почетных гостей — актеров, режиссеров, продюсеров, кинокритиков… Узнал, где они остановились, и сразу стал выяснять, чем каждый из них замечателен творчески. Через два дня он был заочно знаком с ними. «Основа для разговора есть», — решил Сергей.

Дома у всех в руках побывало удостоверение. Мать поцеловала сына, отец крепко обнял, а бабушка погладила внука по голове.

Сергей дежурил в гостинице с утра. Однажды он искал встречи с французским актером. Позвонил по внутреннему телефону из холла, представился. Женский голос сказал:

— Обождите минутку.

Сергей услышал французскую речь, потом его попросили:

— Обождите в холле у киоска с сувенирами.

Сергей на всякий случай подошел к лифту, чтобы уж наверняка встретить актера: вдруг передумает и к киоску не подойдет. Молодой репортер стоял у лифта, неспокойно вертел головой по сторонам и вдруг увидел француза, спускающегося по широкой мраморной лестнице.

Он шел непринужденно, пластичный в своих движениях, элегантный: темно-каштановые волосы тщательно причесаны на косой пробор, пиджак цвета морской волны и светло-серые брюки ловко сидели на нем.

Сергей подбежал к нему и сказал:

— Бонжур, месье!

Запас французских слов у Сергея состоял из двух десятков. Подал удостоверение переводчице.

— Бонжур, месье! — ответил актер.

Его лицо с широковатым носом и твердым подбородком доброжелательно улыбалось. «Обаятельный человек», — подумал Сергей.

— Парле ву франсе, месье?[2]

Сергей отрицательно замотал головой. Затем они сели в низкие мягкие кресла холла. Беседовали с помощью переводчицы. Сергей назвал ряд фильмов с участием актера и сказал, что его тронула игра, она очень реалистична.

— О, это неудивительно, мой друг! — живо воскликнул актер. — Я считаю себя учеником Станиславского. Еще в школе Шарля Дюлена я познал его систему.

Интервью Сергея пошло в номер, как говорится, с колес. Затем были интервью с индийцем, японцем, бразильцем, венгром, итальянцем, американцем, сомалийцем, колумбийцем… Конечно, их актуальность немало помогла публикации. Дни фестиваля были радостные, можно сказать, праздничные.

В газете его признали. Он писал короткие репортажи о выставках художников, небольшие рецензии, брал интервью, как-то даже поместили беседу (почти подвал) с одним маститым скульптором. Во всем этом Сергею помогало увлечение изобразительным искусством, литературой, к чему он когда-то безуспешно хотел приобщить Вику.