У кромки воды

– Может, еще наладится. Кто знает. Вы ведь когда-то друг друга любили.

Я покачала головой:

– Я думала, что любили. Но нет, боюсь, что нет. Он всегда любил не меня.

Глава 35

Я полулежала, свернувшись в кресле, когда завыла воздушная тревога. Предупреждения не было, не было подготовки – молчание сменилось оглушительным воем за пару секунд.

– Боже мой, боже мой, – повторяла я, вскакивая на ноги и торопливо глядя по сторонам.

Тревожный костюм Мэг был сложен под креслом. Я схватила его, потом беспомощно остановилась в изножье кровати. Я понятия не имела, как впихнуть в него Мэг. Энгус и Коналл явились через мгновение, прежде чем я даже попробовала.

– Наденьте это сама, – сказал Энгус, осветив меня фонариком и увидев, что у меня в руках. – И хватайте противогазы.

– Идите вдвоем, – плакала Мэг. – Я не могу.

– Да черта с два не можешь, – отозвался Энгус.

Он сунул мне фонарик, потом подхватил Мэг вместе с постелью и понес ее прочь.

Я натянула тревожный костюм Мэг, схватила противогазы и бросилась вниз.

Приземистые очертания убежища вырисовывались в мутном лунном свете, и я побежала вперед, чтобы придержать занавес, пока Энгус забирался внутрь с Мэг на руках.

Потом в убежище прокрался Коналл, а следом за ним я, опустив за собой занавес.

Я включила фонарик и прислонила его к стене. Энгус, согнувшись под низким потолком, прошел к койкам в глубине и положил Мэг на нижнюю. Мэг, извернувшись, перекатилась на бок.

– Дайте мне противогаз, – сказал Энгус, присев возле нее. – И свой наденьте.

Он натянул противогаз на израненное лицо Мэг. Она заскулила и свернулась клубочком.

Энгус пошарил под койкой и вытащил сверток из брезента, на котором значилось «Полевая первая помощь». Когда он развернул брезент, в свертке обнаружились самые разные хирургические инструменты и коробочки, пристегнутые изнутри. Пару мгновений спустя Энгус уже колол что-то в руку Мэг.

– Что это? – спросила я, опустившись рядом с ним на колени. – Обезболивающее?

– Да. Заранее заряженный шприц. Я ее порядком растряс, пока сюда нес, и не вижу причины не дать ей поспать.

Он оглянулся на меня.

– Я же сказал, надевайте противогаз.

Я путалась в лямках, когда Энгус развернулся и что-то проделал в районе моего затылка. Я подняла руку и потрогала: он заколол сходившиеся лямки английской булавкой.

Над нами с ревом пронеслось несколько самолетов, один за другим. Я вскрикнула и закрыла голову руками. Энгус обнял меня, и я вцепилась в него мертвой хваткой, подняв лицо и зарывшись фильтром противогаза ему в плечо.

– Это «Спитфайеры» – всего лишь «Спитфайеры». Бояться нечего, – сказал он. – Давайте-ка я вас наверх подсажу. Мне еще за ружьем сходить.

Я ухватилась за край верхней койки, и он подставил руку под мою ступню, словно подсаживал меня на лошадь. Я попробовала забраться под одеяла, но сквозь противогаз толком не видела, где я и что делаю.

– Сейчас вернусь, – сказал Энгус, снявшись с места.

Я позвала его, даже попыталась схватить, но его уже не было. Когда над нами завыл еще один самолет, я расплакалась, роняя слезы в противогаз.

Наверное, ружье было в погребе, потому что Энгус вернулся почти сразу.

– Все хорошо, – сказал он, садясь на корточки возле занавеса. – Это снова «Спитфайеры».

Сирена выла не переставая, заходясь и опадая, и через несколько часов я перестала ее слышать, впав в оцепенение.

Я лежала на боку, не сводя глаз с Энгуса. Он сидел, слегка склонив голову, и все время прислушивался. Каждый раз, как над нами проносился самолет, он кричал мне, какая это модель. Я не знала, в чем разница между «Локхид Лайтнинг» и «Бристоль Бленхейм», но решила, что раз Энгус не вышел в них стрелять, значит, скорее всего, они не будут нас бомбить. Я настолько привыкла к вою сирены, что вздрогнула, когда она наконец перешла на ровный тон, визжа на самой высокой ноте.

Когда звук сошел на нет и смолк, Энгус положил ружье.

– Вот и все, надо понимать, – сказал он, поднимаясь на ноги.

Он прошел к задней стене убежища и на мгновение скрылся из виду, нагнувшись посмотреть на Мэг. Потом снова появился, сложил руки на краю моей койки и оперся на них подбородком. Его лицо оказалось прямо перед пластиковым окошечком моего противогаза, и я поняла, что свой он так и не надел. Он его даже не взял. У него были заняты руки.

– Как вы? – спросил он.

Я попыталась выпутаться из одеял.

– Лежите, – сказал Энгус. – Мэг спит.

– Мы останемся тут на ночь? – спросила я глухим из-за резиновой маски голосом.

– Да, сколько ночи осталось. Днем будет легче передвигаться, а я не хочу снова покалечить Мэг.

Он постучал по окошечку моего противогаза.

– Знаете, его уже можно снять.

Когда я сняла противогаз, он забрал его у меня и наклонился, чтобы убрать обратно в глупую красную сумку.

– Вам там тепло? – спросил Энгус.

– Да, но вы-то где будете спать?

– Схожу в дом и принесу одеяло.

– Может быть, ляжете на верхнюю койку, а я переберусь вниз, к Мэг?

– Нет. Она свернулась, к чему ее тревожить. Пусть все остается как есть.

– Нам обоим здесь места хватит, – сказала я.