У Купидона картонные крылья

Размышляя об умении любить, я думала о трех возможных направлениях. И что же мне делать с двумя другими блоками?

Продавщица ждет.

– Не могли бы вы мне показать, пожалуйста?

Она уходит искать тетрадь, а мне в голову приходит мысль. В оставшихся двух блоках я могу записывать свои решения, обязательства, которые беру на себя, и результаты по достижению цели. Идея мне понравилась.

Продавщица возвращается и протягивает тетрадь в черном унылом переплете.

– А другого цвета у вас нет?

– Простите, только такой.

Ладно, попробуем исправить это безобразие. Вместе с органайзером покупаю все необходимое для трансформации: бумагу с яркими узорами, блестки в форме сердечек, разделители, стикеры, зажимы, маркеры и прочую ерунду – набираю целый пакет. Взгляд падает на забавного картонного Купидона. Ого! Это то, что мне нужно.

Выхожу из магазина с легким сердцем и иду домой. Мы с Розой сняли крохотную квартирку с двумя спальнями, размером с карманные платки, гостиной, которая больше подошла бы для лилипутов (ее занял Ромео), кукольной кухней и ванной для садового кролика. Приходится мириться с тем, что душ протекает, а батареи почти не греют. Я тут же подхватила насморк. Для меня это обычное дело – микробы знают, что я их клиент. Мой нос и горло для них – просто мечта. Но самое ужасное, что вместе с насморком и ангиной приходит ипохондрия. Тоска, короче. К тому же я страшно боюсь потерять голос. Любой актер этого боится, для нас это 8 баллов из девяти по сейсмической шкале Рихтера. Уверена, у каждого найдутся в сумке пастилки из слюны жабы, купленные по космической цене в эколавчонках. Они якобы позволяют сохранить голосовые связки при любых обстоятельствах – хоть простуда, хоть запой.

Дома вынимаю из пакета свои приобретения и начинаю декорировать тетрадь. (Про насморк на время забываю – вот что значит увлечена). Делаю коллажи из бумаги с узорами, художественно разбрасываю блестки. Картонная фигурка занимает свое место в правом нижнем углу. Остается только придумать и написать название. Достаю пастилку для горла и рассасываю. Мой взгляд падает на этикетку, которую я отклеила от тетради. «Тетрадь-органайзер. 5 евро» Вот оно, нашла! Беру тонкий черный фломастер и пишу красивым почерком: Любовный органайзер.

Мой телефон пикает: пришло сообщение. Гулкие удары сердца. Немая просьба: только бы не реклама… И вот свершается: вижу слова, которых я так ждала.

Как дела у моей восходящей звезды?

Мое небо почернело с тех пор, как ты ушла… А.

Вскакиваю и кружусь по комнате, падаю от счастья на свою маленькую кровать. Крепко прижимаю телефон к груди. Чувствую себя 15-летней дурочкой, переживающей первую любовь. Меня охватывает безудержное желание услышать его голос. Бегу в гостиную.

– Вижу, ты в порядке, – бросает мне Роза. – У тебя такое радостное лицо. – Она сканирует меня радаром дружелюбных глаз. – Что, хорошие новости?

– Новости, новости! – повторяет Ромео, смешно клацая клювом и переминаясь на лапках.

Я в спешке накидываю шерстяной жакет.

– Куда это ты собралась? Ну-ка, оденься нормально! Там холодно!

– Хорошо, мам!

Посылаю ей воздушный поцелуй и сбегаю по лестнице.

Я не хотела звонить из квартиры. Не хотела, чтобы меня услышали. Этот разговорю… Он должен быть интимным – только я и он. Поблизости от нашего дома есть скверик, где в такую погоду точно нет ни одной живой души. Действительно, на улице полярный холод. Зря я не послушала Розу и не надела пальто. Достаю сигарету и с удовольствием закуриваю. Это меня немного успокаивает. Номер Антуана у меня в начале списка. Звоню. Гудки – как удары сердца. Ну вот, он взял трубку!

Слышу женский голос…

Сцена 14

Антуан

Дверной звонок разрывается. Несложно догадаться, что это Аннабель, моя лучшая подруга. Ей вечно не терпится. Откладываю бритву и бегу открывать. В спешке спотыкаюсь о ковер и чуть не падаю. Черт!

– Иду! – кричу я, проклиная себя за то, что согласился пойти на вечеринку.

Что мне там делать? Каждые 25 секунд я представляю лицо Мередит. После пятнадцати дней молчания я наконец отправил ей сообщение. Мне хотелось написать ей в первый же день, но Аннабель, моя любимая подруга, жужжала и жужжала об «оскорбленном мужском достоинстве». Я послушался ее и сам себе устроил пытку.

В 40 лет Аннабель объявила о том, что больше не хочет притворяться. Что ее природа совсем не та, как все представляют. Серые, удивительно живые глаза в окружении мелких морщинок, блонд и квадратное каре. На самом деле она очаровательна. И вот на тебе: «Женщина создана для того, чтобы любить женщину, которая в тысячу раз лучше, чем мужчина, понимает твои желания». После нескольких довольно бурных романов традиционная схема «женщина – мужчина» стала для нее «пыльной и ограниченной». «Если смотреть на мужчину как на аксессуар для деланья детей, – говорит она, – не лучше ли воспользоваться банком спермы?» Аннабель из тех, кто устраивает революцию, и я не пытаюсь с ней спорить.