У любви на крючке

Кажется, она сможет сегодня разрубить тот узел, что последние пять дней затягивался в душе. Если Ханна уедет в Лос-Анджелес, как и планировалось с самого начала, – ее сердце разорвется, не склеишь. Проведя эти дни без Фокса, она только укрепилась в своей уверенности. Ханна скучала по нему, испытывая едва ли не физическую боль. Вспоминала, как он слегка хмурился и приоткрывал рот, прислушиваясь к ее словам. Как сосредотачивался. Тосковала по его привычным жестам, например на холоде он машинально засовывал ладони в подмышки. Ей недоставало его демонического смеха и теплой мужской руки в ее волосах. А как мило Фокс запинался, когда начинал откровенный разговор!

Ханна гордилась, что он научился быть с ней предельно честным.

Закрывая глаза, она то и дело представляла, как Фокс бежит по причалу, как распахивает объятия. Решился, и все написано у него на лице: он готов строить крепкие отношения.

А если нет? Если пять дней в море убедят его в том, что пора для ответственного шага еще не пришла? Или подобный шаг потребует от него слишком много усилий… На этом, собственно, можно будет поставить точку.

Не слишком ли импульсивно она поступила, предложив переехать к Фоксу из своего Лос-Анджелеса? Может, и следовало бы вернуться, пожить некоторое время раздельно?

Нет, такой сценарий не сделает ее счастливой. Только не сейчас, когда она поняла, как ей хорошо с этим мужчиной. Как это правильно, когда он рядом… Неужели Фокс думает иначе?

Нет. Он разделял ее мнение, и Ханна должна ему верить. Должна.

Наконец дверь открылась, и на пороге возникла Опал с бигуди на макушке.

– Ой, Ханна! Не успела привести себя в порядок, знаю, что выгляжу страшилищем. Заходи, заходи! Ладно уж, все свои, какая разница.

Ханна со смехом прошла в прихожую, по пути, на всякий случай, сунув палец в задний карман джинсов. Конверт на месте – уже сто раз проверила по пути со съемочной площадки.

– Какими судьбами? Хотя вряд ли внучке нужна особая причина, чтобы навестить бабушку…

Они направились в ванную, где совместными усилиями сняли остатки бигуди.

– Наверное, следовало предупредить, но я слишком волновалась, – начала Ханна, облизав губы. – Помнишь, я спрашивала у тебя, нельзя ли использовать в фильме папины песни?

– А как же! Ты еще сказала, что ставка на них может и не сыграть. – Опал уставилась на Ханну и вдруг просияла. – Хочешь сказать, что все получилось? Господи, даже не верится… Но как? К ним ведь и музыки нет, стихи и стихи.

– А вот и есть, – улыбнулась Ханна. – Одну песню я даже закачала в телефон, сейчас послушаешь.

Подхватив бабушку под руку, она отвела ее в гостиную и усадила на диван. Вытащила телефон и, глубоко вздохнув, открыла аудиофайл. Музыка заполнила комнату. Короткая увертюра – скрипка и бас-гитара, за которой последовали вокальная партия Аланы Уайлдер и наложенный в студии приглушенный рокот барабанов.

Ханне вспомнилось, как она подошла сегодня к Сергею прямо на съемочной площадке. Не говоря ни слова, вручила ему пару беспроводных наушников и нажала на кнопку воспроизведения. Глаза режиссера расширились от удивления, пальцы невольно забарабанили по коленям. Итак, дело сделано… Не важно, что он решит: Ханне удалось создать нечто из ряда вон. Она двигала кусочки мозаики, пока те не сошлись воедино, боролась с сомнениями – и победила.

Вот она – ее первая главная роль. Наверняка не последняя.

Опал изумленно прикрыла рот ладошкой.

– Господи, как же мне хорошо! Как будто первый раз говорю с сыном за последнюю четверть века… Фантастика!

В груди у Ханны разлилось тепло.

– Это не единственная песня, мы записали еще две. Сейчас работаем над остальными.

Вытащив из кармана джинсов конверт, она вручила его бабушке и, волнуясь, объяснила:

– Авторское право на песни принадлежит тебе, Опал. Получишь определенный процент от выручки, которую принесет саундтрек, а еще я выбила подписной бонус за использование песен в «Оглушенной славой». Если песни прозвучат в рекламных роликах, ты получишь отчисления.

– Ханна! – Опал разинула рот, глядя на извлеченный из конверта чек – тот самый, что выписал сегодня утром Сергей. – Это мне?

– Ну да.

– Нет, я не могу его принять, – забормотала бабушка, пытаясь втиснуть чек в ладонь внучки.

– Можешь, – заявила Ханна, отведя ее руку. – Этого хотел бы твой сын. Знаешь, раньше я сомневалась, но теперь… Песни помогли мне лучше понять отца, узнать его. Он жил своей семьей, и это здорово.

Бабушка вздохнула и расслабилась.

– Боже, как он гордился бы своей дочкой…

– Надеюсь, – шмыгнув носом, отозвалась Ханна и сняла пару забытых бигуди с головы Опал. – Кстати, денежки уже можно тратить.