У любви пушистый хвост, или В погоне за счастьем

Час назад я нахватала в погребе всего, что успела: немного сушеных ягод, яблок и грибов; судок квашеной капусты, овощей, кучку полусгнившего лука и репу. В общем, негусто у меня с бесплатными запасами. Куда как лучше оказался выбор в торговых рядах, где я жадно вдыхала ароматы, от которых слюной исходила не только я, но и два моих сопровождающих.

Мы время от времени сглатывали слюну, засматриваясь на свисающие с крючьев копченые окорока с чудным пряным запахом, у каждого хозяина или хозяйки своим, секретным и трепетно хранимым. Горки маслянистой белорыбицы и рыбки подешевле благоухали дымом плодовых деревьев и ольхи. Исходившая кисловатым запахом, хрустящая белая капустка радовала глаз и обоняние. Моченые яблоки напоминали о лете, и я не удержалась: съела одно. Зеленые огурчики из дубовых бочонков, отдававшие чесночком, смородиновым листом, хреном и укропом, так и просились их отведать.

В хлебном ряду я старалась и вовсе не дышать, проходя мимо лотков с пшеничными и ржаными караваями и пирогами. Особенно пирогами! С какой только начинкой их не было: мясной, рыбной, маковой, капустной… Я хорошо позавтракала, но такой взрыв ароматов для чувствительного носа любого оборотня — суровая проверка выдержки, тем более когда никак не можешь определиться с главным блюдом. Ведь на пять серебрушек мяса много не купишь. Если на десять персон еще можно по небольшому куску зажарить, то остальным исключительно квашеной капустой придется довольствоваться. Или гнилым луком!

Я прошлась глазами по ровным рядам разного, умопомрачительно привлекательного парного мяса. Ум-м-м… Видит око, да зуб неймет! Взгляд сам собой остановился на мяснике, который разделывал тушу небольшого кабанчика. Собственно, от этого поросеночка остались голова да шкура с приличным слоем сала. «Вот оно!» — меня словно озарила мысль о главном блюде, и я рванула к заветному лотку.

— Уважаемый ата, подождите! — окликнула я мясника, собиравшегося отделить голову от свиной шкуры, на которую положила глаз. — Сколько будут стоить эти остатки былого пиршества?

Обнаженный по пояс волк в плотных штанах и кожаном фартуке дернул серым мохнатым ухом, оглядев меня и двух охранников. Угу, смекнул небось торговый проныра, что беднота в сопровождении охранников не ходит. А у меня ведь смотрины! Задание!

— Пять серебрушек. — Мясник решил-таки поживиться за мой счет.

— Да вы что, ата, побойтесь Луну, такие деньги за дырявую скобленую шкуру? — картинно ахнула я. Вцепилась в обожженную сторону шкуры, чтобы руки салом не испачкать, потянула ее на себя. — Да еще с запашком…

— Брехня! — взвился волк, пытаясь выдернуть товар из моих рук. — Кабанчик еще утром хрюкал, видишь — разделываю.

— Да она какая-то синяя. Ваш кабан, видать, своей смертью умер, а вы — «хрюкал», — продолжала я торговаться и тянуть на себя шкуру.

«Помощники», стоявшие позади меня, откровенно веселились, но не вмешивались. Ясен пень, полдня таскались за мной по рынку в поисках чего подешевле, мучаясь от голода и скуки, а тут хоть какое-то развлечение.

— А если она синяя, то зачем эта шкура тебе самой нужна? — обиженно взвыл мясник.

— Гостей накормить, — буркнула я.

— Шкурой кабана? — опешил он.

— Какие гости, такая и кормежка, — мрачно усмехнулась я. А потом, вспомнив о том, что в невестах у князя, поправилась: — Я из вашего дохлого кабана мыло сварить хочу.

И, воспользовавшись замешательством мясника, наконец завладела шкурой и головой кабана целиком, чуть не рухнув под ее тяжестью.

— Три! — рявкнул мясник, снизив цену.

— Как вы можете обирать бедную, одинокую…

Наш торг привлекал все больше внимания. Вокруг, как всегда, собирался любопытствующий народ.

— Какая — одинокая? — возмутился ущемленный торговец. — Знамо дело: бедные с охраной не расхаживают!

— Да что б вы знали, любезный, я вообще сирота! А эти, — махнула рукой за спину и продолжила разоряться, — мимо проходили и хотели знакомство свести. По-вашему, не женщина я, что ль? На меня уж и внимания обратить нельзя?

Ох, стыд-то какой, этак совсем в хамку превращаюсь! Но ведь кровь из носу, а уложиться в пять серебрушек нужно.

— Уговорила, две серебрушки! — покорно согласился мясник, но быстро пресек дальнейший торг, стоило мне рот открыть: — Иначе ступай отсюдова подобру-поздорову!

— Только положите ее, любезнейший, во-он в тот мешок, — указала на новехонький мешок из рогожи и достала деньги из выданного мне распорядителем кошелька.

От мясника я уходила под скрип его клыков, но меня распирало от довольства. Мысленно я уже представила, что и как буду готовить. Один из «мимо проходивших» взвалил на плечо мешок с моим будущим главным блюдом, а я выискивала на лотках необходимый товар. Совсем скоро оба моих охранника-помощника несли покупки, а я неспешно шла к медовому ряду, определив направление по сладкому запаху.

«Ой, а надо бы уже поторапливаться, еще готовить, а кухня-то чужая», — вспомнила я и прибавила шаг.

И в этот момент раздался знакомый голос:

— Отличный товар! Беру!