У меня четыре туза

– Вполне. – Она прошла в гостиную. – Я выставила виллу на продажу. Как только мистер Гренвилл вернется, мы улетим в Парадиз-Сити. Вас я попрошу задержаться, чтобы сбыть мебель и проконтролировать продажу в целом. Не возражаете?

– Ничуть, мадам.

Хельга улыбнулась ему:

– На вас всегда можно положиться, Хинкль. А потом я хочу, чтобы вы присоединились к нам и подготовили все к свадьбе.

– К вашим услугам, мадам.

В глазах управляющего появилось скорбное выражение, встревожившее ее.

– Все ведь будет в порядке, не так ли, Хинкль?

– Будем надеяться, мадам. Могу я сделать для вас еще что-нибудь?

Она посмотрела на часы на каминной полке. Они показывали 21:15. До прихода Арчера еще четырнадцать часов.

– Нет. Пойду спать. – Она посмотрела на слугу. – Потерпите меня, Хинкль. Я постоянно думаю о Крисе: что он делает, как эти ужасные люди обращаются с ним?

– Это вполне понятно, мадам.

Хельга положила руку ему на плечо:

– Не знаю, что бы я делала без вас, Хинкль.

Оставив его в гостиной, она вошла в спальню и затворила за собой дверь. Хинкль проверил, закрыты ли ставни, затем направился в свою комнату. На его постели лежал доставленный полицейским пухлый конверт.

Вскрыв его и нацепив очки, Хинкль принялся изучать документы, присланные ему Жаном Фоконом.

Когда Хинкль вкатил тележку с кофе, Хельга не спала. Она проснулась около половины восьмого. Три таблетки снотворного помогли скоротать ночь, и, пробудившись, женщина не терзалась более мрачными мыслями.

Приедет Арчер. Она позвонит в свой банк и даст инструкции, куда перевести два миллиона долларов. Немного позднее, где-то ближе к вечеру, он проверит счет, убедится в поступлении денег – и тогда Крис вернется к ней! Хельга целый час лежала, думая о Крисе, ощущая его руки на своем теле, мечтая о той минуте, когда они вместе полетят в Парадиз-Сити и этот ночной кошмар останется позади.

– Надеюсь, вы хорошо спали, мадам? – осведомился Хинкль, наливая кофе.

– Таблетки, Хинкль. – Она улыбнулась, потом тяжело вздохнула. – Сегодня вечером он вернется! Будьте добры собрать мои вещи. Завтра мы с ним летим в Парадиз-Сити.

– Было бы лучше дождаться прихода мистера Арчера, мадам. Вещи я соберу после его ухода.

Хельга резко посмотрела на него:

– Никаких сбоев быть не может! Деньги готовы! Мистер Гренвилл возвратится сегодня!

– Прикажете приготовить ванну, мадам, или предпочтете немного подождать?

– Я приму ванну сейчас.

Было в лице Хинкля нечто, заставлявшее ее нервничать. Она смотрела, как он скрывается в ванной. Открыв воду, слуга вышел из ванной и собрался покинуть комнату.

– Хинкль! Что-то не так? Вы о чем-то умалчиваете?

– У меня есть срочные дела, мадам, – спокойно заявил управляющий. – Прошу прощения.

И вышел.

Хельга нахмурилась. В минуты, подобные этой, Хинкль ее раздражал. Неужели что-то не так? Она выбралась из постели и отправилась в ванную, повторяя себе слова Хинкля: «Когда женщина попадает в тяжелую ситуацию, она лучше справляется с ней, если хорошо выглядит». Хельга надела брючный костюм персикового цвета, осмотрела себя в высокое, в человеческий рост, зеркало, кивнула, затем вышла на террасу.

Часы показывали 9:45. Еще два часа ожидания! Хельга сидела, подставив лицо утреннему солнцу. Появился Хинкль. К ее удивлению, на нем не было больше белого пиджака – дворецкий надел темно-синий костюм со сдержанным голубым галстуком. Управляющий подошел к ней, держа в руках оранжевого цвета конверт крупного формата.

– Мадам Рольф, – негромко начал он, – я хотел бы поговорить с вами. Не как слуга, но как человек, желающий вам добра. И, осмелюсь добавить, как друг.

Хельга недоуменно воззрилась на него:

– В чем дело? Почему вы так одеты?

– Если вы не сочтете возможным принять то, что я собираюсь вам сказать, – заявил Хинкль, – я намерен немедленно уйти от вас.

Не спросив разрешения, он подвинул к себе кресло и сел. Такого Хинкль раньше никогда себе не позволял, и Хельга с удивлением следила за ним.

– Уйти? Я… Мне казалось, что вы поняли меня, Хинкль.

– Это вам нужно понять, – возразил Хинкль, глядя на нее. – И чтобы вы смогли понять, я прошу вас выслушать меня не перебивая, а затем вы, разумеется, вправе принять или отвергнуть то, что я хочу до вас донести.

По спине Хельги пробежал вдруг холодок. Ее охватило предчувствие беды.

– Мне все это кажется очень странным, Хинкль. Но что же вы хотите мне сказать?

– У меня есть племянница, мадам, дочь моей сестры. Лет пятнадцать тому назад она вышла замуж за молодого француза по имени Жан Фокон, и они поселились в Париже. Фокон – офицер полиции. Вскоре после их свадьбы его перевели в Интерпол. За минувшие годы он сделал успешную карьеру и в данный момент занимает должность заместителя комиссара. Мне жаль говорить вам об этом, мадам, но с той самой минуты, как я познакомился с мистером Гренвиллом, меня терзали серьезные сомнения на его счет. Вчера я позвонил мужу племянницы и поинтересовался, не известен ли мистер Гренвилл Интерполу.

Лицо Хельги побелело.

– Да как вы на такое осмелились? – выдохнула она. – Вы с ума сошли от подозрительности! Я не желаю больше слышать ни единого слова!