У меня к вам несколько вопросов

Так что у меня в жизни была цель, но кое-что не давало мне спать спокойно: семья Талии, не считая Ванессы, была против. Ее сводный брат выступал от имени родителей, кузенов и кузин, всех, против того, как мы травмировали их семью, как мы мешали им скорбеть. Им хотелось верить, что дело было закрыто в 1997-м. Они для себя уже все решили, и вероятность того, что за решетку попал не тот человек, нарушала их картину мира. Тот факт, что мы были правы, тот факт, что на весах жизненных испытаний их горе однозначно перевешивали последние двадцать пять лет жизни Омара, казалось бы, должен был внести кое-какие коррективы, но они так не считали. «Мы словно снова теряем ее», сказал брат Талии «Профсоюзному лидеру», в интервью, обращенном, судя по всему, непосредственно ко мне. Это я причиняла им боль. Плюс Ванесса теперь отдалилась от семьи. Все это не могло не давить на меня.

К тому времени, как наш подкаст завершился год спустя — Бритт тогда училась на втором курсе Смита, а Ольха — на первом курсе Колумбийского, оба закончили школу онлайн из-за карантина, — они подключились к проекту «Невиновность Новой Англии»,[66] и фонд юридической помощи Омару стал расти. Та самая актриса из «Человека-паука» снова внезапно стала проявлять участие, но больше словами, чем деньгами.

Подкаст завершился объявлением о том, что Омару было предоставлено слушание по смягчению приговора — мы еще не знали, что оно будет сильно отложено из-за пандемии и накопившихся дел.

По мере развития событий Бритт с Ольхой пообещали выпускать бонусные серии. К тому моменту существовало по меньшей мере пять других официальных подкастов, посвященных этому делу. Один с юристами, внимательно изучавшими улики, другой — по судебной экспертизе, еще один вел отставной коп и активист по защите прав жертв, и пара подкастов, просто обобщавших работу всех остальных на уровне сплетен. На различных шоу появлялись люди из Грэнби и прочие причастные к этому делу. Во многих участвовала Ванесса, несмотря на недовольство семьи. И Яхав регулярно выступал у Бритт и Ольхи, давая юридические комментарии. Он все так же был женат. Все такой же красавец.

Сам Омар говорил только с Бритт и Ольхой — и только один раз, поскольку адвокаты посоветовали ему не делать публичных заявлений, опасаясь, как бы чего не вышло. А вы его слышали? Я до сих пор не успела пообщаться с ним.

Подкину вам тему для размышлений, мистер Блох, которая весьма занимает меня последние годы. Ад тюремного заключения не в том, что еда ужасна, а в том, что ты лишен выбора. Не в холодном, сыром полу, а в том, что тебе больше некуда встать. Не столько в стенах и решетках, как в том, что нельзя побегать, нельзя сесть в свою машину и хорошенько газануть, как любил Омар. Мужской тюрьме штата Нью-Гемпшир, каменному мешку, в котором, по словам Ванессы, всегда либо холодно, либо душно, почти двести лет. Более половины своей жизни Омар не мог выбирать, когда просыпаться, когда есть, когда спать. Он должен был просить каждый квадратик туалетной бумаги. Тот инцидент в 2018 году был не единственным случаем, когда на него напали, просто худшим на сегодня. Он видел множество убийств или самоубийств. Он не был рядом с матерью, когда она умерла от КОВИДа. Я даже не могу себе представить, через что ему пришлось пройти. Мне бы хотелось знать, много ли времени вы уделяли таким размышлениям.

Основной подкаст завершается словами доктора Майера, который перед самым выходом на пенсию вел у нас с Талией английский на старшем курсе. «Мы так и не почувствуем справедливости, — сказал он, — пока кто-нибудь не сознается». Голос у него до невозможности старый. «Одного выпускают из тюрьмы, другого сажают. Это справедливость? Мы этого никогда не узнаем. Нас всегда будет что-то не устраивать. Если вы верите в Бога, может, это для вас что-то меняет. Но мы не можем вернуться в прошлое и увидеть, как все было, — вот я о чем. Такого не бывает. Такого не бывает».

Надеюсь, вы понимаете, что с соответствующей музыкой это производит мощное впечатление.

5

Лео и Сильви позвонили мне по видеосвязи с заднего сиденья машины по дороге на гимнастику Сильви. Лео дулся, что ему пришлось ехать из-за сестры. Сильви хотела от меня, чтобы я сказала Лео, что у нее глаза темнее, чем у него.

— Без того, чтобы совать телефон отцу в лицо, когда он за рулем, — сказала я, — можете дать мне его?

На экране внезапно возник потолок машины; вероятно, дети подбросили телефон на пассажирское сиденье.

Голос Джерома:

— Мы застряли на Десятой. Почему все их дела начинаются в пять вечера?

Я сказала:

— Мы всегда можем вернуться к гимнастике по зуму.

Протестующий вой с заднего сиденья.

— Как там судебный процесс?

— Это слушание. И я пока не знаю. Ты ведь помнишь, что я сказала: есть шанс выиграть дело, но скромный. Такие вещи не склонны менять статус.

— СМИ активно обсуждают.

— Я знаю и, пожалуйста, не надо мне ничего говорить. Я теперь на юридической изоляции. Я не думала, что ко мне будут очень уж строги, но не хотела рисковать.