У метро, у «Сокола»

Пирамидин рассказал о французе в галошах. Чебурашка, конечно, вызвал шквал шуток. Отличное для маньяка погонялово — Чебурашка. Под его именем дело в историю и войдет. На рынке Птушко никого не опознал, но за время, пока они туда ходили, Гога Пирамидин окончательно убедился, что в троллейбусе Птушко ничего не перепутал.

— Ему столько и не выпить, дистрофану, чтобы перепутать.

— Но это ведь большая редкость, чтобы на галошах что-то рисовали, не то что Чебурашку.

— Проверь, — сказал Жунев. — Может, производят с Чебурашкой где-нибудь… В Чебоксарах.

В любом, конечно, случае, надо найти этого необычного человека. Семшова-Сенцова Гога Пирамидин уже отправил по следу и сам завтра с утра пораньше к поискам кавказцасо злыми итальянскими глазами активно присоеди нится.

Сгоняли Фридмана за водой, новый чайник вскипятить.

Покровский рассказал про свидетеля на каркасах.

— Что значит похож на хорька? — не понял Гога Пирамидин.

Покровский сказал, что тоже не понимает. Надо бы Сержа из Петербурга, он же Сергей из Ленинграда, поскорей опросить…

— Взболталось, Покровский? — спросил Жунев.

— Пять минут прошло…

— Не пять минут, а пять дней ты уже думаешь.

— Хорошо, — сказал Покровский. — У меня не до конца… Но я расскажу, а вы критикуйте.

— Это могём, — хохотнул Гога Пирамидин.

— Мы как-то дежурили с Серегой Угловым в прошлом году, — начал Покровский.

— Так…

— А Серега, вы знаете, читал детективы.

В милиции мало кто читает детективы. Фильмы по телевизору смотрели, их и немного, фильмов. Смотрели, смеялись, какая чушь, а читать — это уж слишком. Серега Углов был исключением, таскался с «Искателями» и «Подвигами», замусоленными сборниками и даже выписывал журнал «Урал» — первый, по оценке Углова, из журналов СССР по остросюжетным публикациям.

И было, значит, дежурство, выдалась спокойная ночь, их группа долго сидела без вызова. Углов пялился в детектив, хмыкал, Покровский в какой-то момент спросил, что это он хмыкает, так и выяснилось, что в этом детективе убийство спрятано среди других убийств.

— Это как?

— Где легче всего спрятать дерево? В лесу, — сказал тогда Углов.

Покровский ярко увидел эту сцену. Родная до осточертения комната отдыха, Углов развалился в тени фикуса в зеленом продавленном кресле, вытянул свои длиннющие ноги в казенных ботинках. Книжка в руках.

— Дерево? — не понял Кравцов.

А Жунев сообразил:

— Ты хочешь сказать, он узнал про кирпич и подумал, что тоже ведь мечтает давно убить одну немолодую особу? А тут можно подделаться под маньяка, благо начало положено?

— И пошел молотить, — кивнул Покровский. — Одну свою, а остальных для отвода глаз… А на каркасах не сложилось просто. А мы решили, как преступник и планировал, что это просто у маньяка неудачная попытка.

— Ужас какой! — громко прошептала Настя Кох. — То есть он, чтобы одну нужную убить, других убивал вообще просто так?

— Да, идея такая. Мы пытаемся связать много эпизодов, а невозможно связать то, в чем нет ло-гики.

— Чё-то как-то слишком умно, Покровский, — с большим сомнением сказал Гога Пирамидин. — Не, мы понимаем, что ты умный…

— Как мент из телевизора, — поддакнул Жунев. — Там, что ни детектив, Спинозу поминают и этого… Монтеня.

Ударение в Монтене Жунев специально переврал, Покровский поправил.

— Я и говорю, культурный, — сказал Жунев. — Ты его читал еще, поди, Монтеня?

Ударение опять переврал, на иной манер.

— Читать не читал…

— В филармонии тебя зимой видели с бабой в брильянтах, — вспомнил Гога Пирамидин.

— Ну, это не доказано, — вяло возразил Покровский.

— Спалился ты, Покровский, — шутливо сказал Жунев.

На самом деле, он встревожился, Покровский это почувствовал. Не такой вычурной показалась Жуневу новая версия, как он пытался представить, ударяя туда-сюда Монтеня.

И Кравцов прямо повеселел, глаза заблестели, руки потирает. Фридман тоже смотрит с большим интересом, Настя Кох несколько непонимающе… на лице Гоги Пирамидина да, скепсис.

Покровский решил зайти с мелочи.

— Почему, например, покушений нет уже больше четырех с половиной суток…

— Я ежедневно все длинные сводки проглядываю, нет ли где-нибудь хоть чуть-чуть похожего, — попробовал встрять Кравцов, но Покровский не дал:

— Можно предположить, что Чебурашка закончил программу. Свою убил, внимание отвлек, цель достигнута…

— Да ты что за хрень-то несешь, Покровский, — возмутился Гога Пирамидин. — Это срок — четверо суток? Мы можем и не знать, валяется трупешник где-нибудь в канализации.

— И он мог перерыв сделать, — вступила Настя Кох. — Приболел, может.

— Да хоть бы и сдох, — продолжил Гога Пирамидин. — Сдохнуть любой может в любой момент.

Жунев ничего не сказал.

— Смотрите, — не торопился Покровский. — Моя схема объясняет смазанное последнее покушение. Будто хотел побыстрее прикрыть лавочку. Для галочки, наспех. И важнее ему было убежать оттуда, чем точно гирю швырнуть.

— Лавочку для галочки… — разгорячился Гога Пирамидин. — Но это он, получается, грязно сработал. Не соответствует!

— Рассчитал, а нервишки задрожали. И чего уж он так подставился — следов-то у нас нет. Только умозаключения.

— Я и говорю, у тебя только умозаключения!