У метро, у «Сокола»

Шурочка Беляева пришла, тоже за кефиром, сказала Покровскому, что исследование иконы из квартиры Кроевской завершается, отчет позже, но смысл уже ясен: изготовлена она в двадцатом веке и бешеных миллионов стоить не может. Ладно.

Была, значит, вторая икона.

Зашел к Марине Мурашовой, взял таблетку от головной боли. Та была занята — таблетку дала, но улыбнулась как-то слишком дежурно.

У Жунева новости от Семшова-Сенцова. Тот втерся в доверие к одной из сотрудниц хозчасти ЦСКА, к капитанше Коневой из отдела жратвы. Ну, отдел иначе называется, но отвечает за съестное — от буфетов на матчах до питания команд на сборах.

Оказывается, второго мая генерал Иван Брат праздновал в своей квартире на улице Горького в узком кругу присуждение ему очередной государственной награды. Бадаев и капитанша обеспечивали банкет. Саму еду — дичь и салаты — заказали в ресторане «Прага», к которому Иван Брат испытывал персональную слабость. Но Бадаев и капитанша должны были обеспечить напитки, проконтролировать пробу блюд на предмет отравы (для этого привезли с собой девчат-гимнасток; статус Бадаева все же повыше оказался, не сам пробовал), ну и там всякие еще мелочи, тарелки с эмблемой ЦСКА привезли, клюшки привезли — Иван Брат имеет обыкновение ближе к концу торжественных возлияний ломать их об колено.

На банкет, разумеется, Бадаева и Коневу оставлять никто не собирался, но Иван Брат заметил, что Бадаев с любопытством смотрит сквозь приоткрытую дверь на иконы, висящие в одной из комнат. И он милостиво сказал боксеру: пройди погляди на красоту-то, коли испытываешь к ней похвальный интерес.

Бадаев восхитился, набрался смелости и спросил, нет ли у Брата икон этого… вот про которого фильм… Капитанша не помнила. Прохора Чернецова, да! Над Бадаевым Иван Брат посмеялся сначала, а потом снисходительно ему объяснил, что он, конечно, мечтает иметь, но вообще иконы Прохора Чернецова огромная редкость, реликвии. И даже по плечу потрепал. Честь для Бадаева.

— Вот и доказательство, что Бадаев интересовался иконами, — сказал Покровский. — И даже имел какие-то минимальные сведения о них. При этом его соседка хотела передать какую-то икону в музей, и эту соседку убили.

Жунев закурил. Спросил, видел ли Покровский фильм. Покровский видел. Тяжелый фильм, редко такие выпускают. Показано, как татаро-монголы сжигали русских живьем за иконы и колокола. Но тут дело не в том, кто видел фильм, а в том, что все о нем слышали.

— Если еще и опознает Бадаева козел этот… — Жунев почесал в затылке. — Я, честно говоря, нутром-то не верю в твою теорию…

Ну-ну. Давно уже Жунев верит, просто не спешит признаться.

Таинственный свидетель — знакомый Панасенко и, по логичному предположению Жунева, ночной криминальный волк, грабитель или вор — милостиво, как и обещал, соблаговолил. Трех часов должно хватить с гаком. Бадаев все время передвигается по территории ЦСКА, его уже показывали там дальтонику с «Большевика», а Перевалов во второй половине дня часто доступен у комиссионки «Электроника», эпицентра кружения фарцовщиков с Беговой.

Панасенко выдвинул сложную схему связи, чтобы информатора не выдать.

— Штирлиц хренов, — сказал Жунев. — Существует ли вообще этот человек, или он все из головы выдумает, рогуль хитрожопый?

— Но наблюдение-то мы поставим? — спросил Покровский.

— Ясный пень, вычислим невидимку, — грозно сказал Жунев.

Операцией Жунев вызвался руководить лично, и Покровский решил не лезть, дел и других полно. Особо срочно, прямо сейчас, Жунев просил сочинить хоть какой-нибудь отчет для министерства о розысках маньяка (не псевдоманьяка!). Подлубнов разрешил «максимально вкратце». Успокоить на некоторое время людей с Огарева, 6.

— Ну и в Щукине покушение раскрой, пока мы катаемся, — хохотнул Жунев.

Покровский сделал кислую физиономию, дескать, не было печали. Но да, деваться некуда — посидел с бумагами, отправился в больницу в Щукино.

Надеялся, пока ехал, что убийство (якобы уже происходящее вовсю!) только фантазия старушек с «Сокола». Вернее, их подруги Антонины Павловны, которая упала, протирая окошечко между кухней и ванной комнатой. И вот, скучая в узкой больничной койке, Антонина Павловна заподозрила, что ее соседку по палате, Риту Анатольевну, медленно убивает приходящая навещать ее крючконосая женщина.

Рита Анатольевна как раз отправилась на процедуры, и Антонина Павловна могла спокойно рассказать Покровскому о своих наблюдениях.

— Как хорошо, что вы откликнулись! Дело в том, что Рита Анатольевна должна была уже выписаться, а тут вдруг стало хуже, перебои с сердцем, и ее пока оставили. А я с ней поговорила, тут-то все случайно и открылось.

Что же произошло с Ритой Анатольевной?

— А ее, товарищ офицер, вдруг начала посещать старая знакомая, с которой раньше Рита Анатольевна была на ножах. Дело в том, что когда-то Рита Анатольевна у этой знакомой…

Антонину Павловну прямо вдруг передернуло всю.

— Что с вами? — забеспокоился Покровский.