У Миткова поля на Ведроши

Силуян поднялся. Никогда прежде Осиф Андреевич не звал его вот так, до бою, и уж если позвал, стало быть, нужда прижала.

— Ну, надо раз…

Шатёр воеводы находился у ближних становых ворот. У входа на карауле стояли люди из тверской посошной рати; стояли расслабленно, облокотившись на копья, о чём-то говорили. Завидев стольника, выпрямились.

— Не у себя на дворе, — нахмурился стольник на посошных, и, откинув полог шатра, сказал в глубину. — Привёл, воевода. Впускать что ли? — повернулся к Силуяну, кивнул: заходи.

Внутри шатра всё было чинно, по-простому: у дальней стены стояла крытая седой овчиной скамья, посерёдке стол, а правее, под образами, обитый медными полосами сундук, наверное, с одёжей и полковой казной. И боле ничего. Пленный лях как-то сказывал, что их паны на войну и посуду золотую везут, и вино угорское, и всякой иной утвари без меры. Не могут без привычных удобств. Осиф Андреевич обходился малым.

Вместе с воеводой в шатре находился князь Щеня. Видно, дело и впрямь срочное, раз большой воевода тоже тут. Оба стояли у стола, опершись на него ладонями и чуть склонившись. Ни один не посмотрел на десятника, Осиф Андреевич лишь поманил пальцем, мол, подходи ближе. Силуян подошёл.

Свет от восковых свечей падал на разложенный на столе холст. Силуян прищурился: полоски, круги, буквицы — непонятное всё. От одного края холста к другому угольком прочерчена неровная линия, окончанием своим похожая на стрелу. Воеводы молчали, и Силуян, набравшись смелости, спросил осторожно:

— Чего это?

Осиф Андреевич кивнул понимающе.

— Чертёж. Всё как есть в Смоленской земле — города, сёла.

Силуян шагнул ближе. И впрямь: там, откуда начиналась стрела — круг и слово «Елна», а у кончика стрелы — «Тросна», и вроде даже излучинка схожа с той, что у Миткова; а чуть подале две коротких полоски — мосты.

— Чудно…

— Ладно, не за тем зван, — Осиф Андреевич выпрямился. — Ты вот что: возьми людей добрых с десяток да сходи к Ельне. Проведать нужно где там литва — к нам идёт или иным каким путём пошла, и сколь их всего. Сможешь?

Силуян пожал плечами.

— Чего же не смочь. То дело не хитрое, и ране доводилось лазутничать. Только у меня от десятка всего-то пяток людей осталось.

Князь Щеня повернулся к десятнику.

— Помнится, в прошлом походе ты сотенным головой был.

— Именитее нашлись. Ныне не по делам судят.

— Стало быть, и у вас местами мерятся.

— Мерятся.

Осиф Андреевич кашлянул в кулак.

— Бог с ним… Гляди дале, — он ткнул в холст. — От Ельни у литвы два пути: один на Новгород-Северский мимо Брянска, второй лопатинским большаком на Дорогобуж, через нас. До Брянска им идти несподручно, так что скорее на Дорогобуж пойдут. Но убедиться в том стоит.

— Внимательно смотри, — вставил князь Щеня. — У литвы воеводою гетман Острожский, то хитрый пёс.

Осиф Андреевич кивнул, подтверждая, и продолжил:

— Пойдёте тихо и налегке. Дале деревни Лопатина не ходи. Видишь она на чертеже где? Если мы с князем Данилой правильно мыслим, так литву в самый раз там встретите. Кольчуги оставьте, у кого ручные пищали есть, тоже пусть оставят.

— Откуда у нас рушницы, воевода? — скривил губы Силуян. — Это, вон, у москвичей, у новгородских пищальников, у слуг дворовых есть. Там люди богатые. А мы и сыты не кажный день бываем.

— Сделаешь всё как надо, будут тебе рушницы. И вот ещё что: коли остановят тебя у Ведрошей передовые заставы, так ты им заветное слово шепни «Златоуст». По сему слову вам никто препоны чинить не станет. — Осиф Андреевич протянул руку прощаясь. — Поспешай. Завтре к вечеру жду обратно.

Покинув шатёр, Силуян отправился к сотнику; какой ни есть, а начальник, доложиться надобно. Тот спал в шалаше-однодневке у загонов. Из-под прикрытых лапником жердей торчали голые ноги. Вот ведь, ненароком подумал Силуян, и комары ему нипочём. Рядом с шалашом, прикрывшись рогожкой, спал мальчонка — холоп — белобрысый смышлёныш лет двенадцати. Силуян нагнулся, осторожно тронул его за коленку, и он тут же вскочил, уставившись на десятника испуганными спросонья глазами.

Силуян приложил палец к губам и прошептал:

— Сотнику передашь, кода встанет, что я со своими под Ельню лазутничать ухожу. То воеводы Осифа Андреевича наказ. Понял ли?

Мальчонка согласно мотнул головой.

— Ну, спи дале.

Силуян выпрямился; дело воеводы отлагательства не терпело, но возвращаться назад к десятку он не спешил. Неизвестно ещё каким боком завтрашний день выйдет, доведётся ли присесть хотя бы, так что пусть люди лишний часок поспят.

Ночь выдалась звёздная, тёплая. Нестройный писк комарья и картавый хрип лягушек в камышовой заводи отзывались на душе досадою, но они же гнали прочь начавшую укореняться в глазах усталость. Силуян спустился к реке, зачерпнул пригоршню воды, поднёс к лицу. Сапоги по самый подъём увязли в илистом грунте; Силуян шагнул назад, покачнулся, вода потекла меж пальцев на грудь, на живот, накативший ветерок захолодил щёки. Вот ведь… Вздохнул.