У нас была великая эпоха

Бандиты никого не бандитировали и если жили на чердаке, то мирно. Однако что же это за штаб дивизии (да еще дивизии НКВД!) с бандитами на голове. К тому же, ожидая от бандитов непроисходящего бандитизма, население нервничало. Полковник Сладков вызвал лейтенанта Агибенина и поставил его во главе облавы на бандитов, если таковые окажутся. Из солдатских казарм был вызван взвод солдат с автоматами, и рано утром «иждивенцы» проснулись от выстрелов… Так как их окно выходило не во двор, но на развалины вокзала, пришлось одеться и выскочить на лестничную площадку. Через круглое окно (дом-то был конструктивистский) мать с сыном прежде всего увидели лысину майора Панченко без кителя, в подтяжках поверх нижней рубахи, в синих галифе, но босиком, револьвер в руке… В кузов открытого грузовика многорукая и многоногая группа красноармейцев втягивала какого-то типа… (В предтелевизионную эпоху эту ротозеи страдали неимоверно. Потому как рассмотреть группу людей в движении и борьбе было почти невозможно. В особенности ротозеям задних рядов или ротозеям с близорукостью.) Мелькали руки, ноги и приклады… И то не было футбольное поле, на каковом игроки более или менее хорошо видны с возвышающихся трибун, даже если они сплелись многоножками. Бандит, втаскиваемый в кузов, был в военной форме. Во всяком случае, видны были солдатские сапоги, которыми он пытался упереться в кузов, и несолдатские синие его галифе… На мгновение порой было видимо его лицо, залепленное мокрым темным чубом. За группой красноармейцев шел, ох, нет… лейтенант Агибенин ходить не умел. Гамлет, Дон Кихот, он выпрыгнул кузнечиком, высокий, сутулый, лысый в двадцать шесть лет. (Лысых среди военных того времени было много. Может быть, из-за необходимости постоянно носить фуражки и шапки?..) Выпрыгнув, лейтенант воздел к небу руку с зажатым в ней «ТТ», призывая к подвигу следующую за ним еще одну группу красноармейцев. Плечо лейтенантского кителя было темным от крови. Впоследствии оказалось, что лейтенант был легко ранен в мякоть. И это было самое серьезное из всех ранений лейтенанта, ибо обычно он умудрялся получать куда более смехотворные ранения.

Эдик не запомнил криков, звук был выключен, память не записала звуки, но вид двора из круглого окна: лысина майора Панченко, Агибенин с пистолетом, взметенным вверх, две группы красноармейцев, в центре каждой по отбрыкивающемуся из последних сил бандиту, — запечатлелся памятью фотографически, оформленный в зеленую круглую раму окна. Осталась за кадром третья группа красноармейцев. Она вышла во двор позднее и состояла из трех человек. Двое несли тяжело раненного бандита, и один красноармеец нес в охапке, очевидно, бандитские вещи: одеяла, ремни и торчащее во все стороны оружие.

Великий военный стратег Агибенин, получив от полковника приказ очистить чердак, но так, чтобы не перепугать «иждивенцев», выбрал шоковый метод. Он первым, со страшным криком, ворвался к бандитам на рассвете. Бандиты себе мирно спали в углах. Однако Агибенин так долго танцевал перед ними в героической позе удобной мишенью, что получил-таки пулю в плечо. Поскольку о дальнейшей судьбе бандитов или их происхождении ничего не известно, целесообразно перейти к лейтенанту Агибенину. Вне всякого сомнения, это был героический тип, всегда ищущий, торопясь, героизма и попадающий вследствие своей решимости и торопливости в смехотворные ситуации.