У нас была Великая Эпоха

Константинов не бегал за работой, но свои обязанности и поручения начальства выполнял четко, напористо. Колесов посадил его в своем кабинете – легче переводить стрелку. Зам мог часами сидеть молча – все дела сделаны, получил задание – энергично включился. Здесь же сидела секретарша, нанятая Константиновым, — пожилая женщина, тихая, исполнительная и с легким приветом. Последнее проявлялось по мелочам, например, однажды она наотрез отказалась идти на выставку голографии. Почему-то она была членом партии.

Прежняя партийная работа не испортила Константинова, очевидно, спасло чувство юмора. Они беседовали на любые темы свободно и раскованно. Встречались семьями на праздники. Его жена – инструктор обкома партии. Ее знает первый секретарь Романов, случайно встретив ее с мужем в Москве, на Красной площади, остановил свою машину, поговорил.

Жена – вторая, с первой он развелся, она скончалась. Взрослый сын – предмет беспокойства Константинова – неустроен, живет кое-как.

— Неудобства возникают, — говорит Константинов о разводах, — разные родственники, сложно общаться.

Вместе с зам директора Лозинским он создал еще одну институтскую классику. Когда сообщили о смерти Брежнева, все сотрудники продолжали трудиться, как будто ничего не случилось. Колесов был на заводе, Константинов не знает, что делать, томится. Заглянул к начальству – Лозинскому:

— Николай Николаевич! Вот сообщили: Брежнев умер. Какие будут указания?

Лозинский поднял голову от бумаг, секунду подумал:

— Скорбеть!

Какое-то время в руководстве обсуждался возможный перевод к Колесову отдела Нильвы, вероятно, по инициативе Евдокимова. Для него было бы удобно – два его источника для докторской в одном месте, в соавторстве с Нильвой издана книга. Плюс единая техническая политика.

В отделе Нильвы создали свою систему СМО-Запрос. Редкий случай: во главе отдела беспартийный еврей, в основном чистый организатор, а главный технический идеолог – русская Смирнова Инна Ивановна, создательница запросно – ориентированной системы. В командировки они ездили вместе. Ходили слухи об их интимной связи, даже приписывали Нильве отцовство ребенка Смирновой.

Насчет передачи отдела Кезлинг долго отмалчивался.

— Как с вопросом по Нильве? — спросил его Колесов, — я не настаиваю, но хотелось бы знать…

— У меня на прежнем месте в институте довели отделение до 600 человек, оно стало неуправляемым.

Колесов промолчал – с Нильвой у него стало бы 330 человек вместо 300.

— И вообще должна быть конкуренция, — продолжил Кезлинг, — пусть будут три направления: СМО-Проблема, СМО-Запрос и типовые проектные решения.

Отдел Нильвы включили в состав другого отделения, которое полностью перешло на СМО-Запрос. [34]

После перехода на систему ОКА Колесов уговорил Рейнера и Юкелиса подогнать структуру базы данных под структуру Нильвы, сам нарисовал технические решения. Теперь стало возможным пользоваться важнейшей частью системы СМО-Запрос – программой разузлования состава изделий. Колесов подстраховался.

Идею сочетания двух принципов проектирования – вырезания (генерации) и привязки (адаптации) — он отобразил в своей «новации» – САПР АСУ. Рейнер и Евдокимов поместили в своей книге общую схему этой системы, разумеется, со ссылкой на автора.

Когда министерский куратор Кузнецов – ядовитый умник, на каждом подведении итогов работы талантливо доказывавший специалистам ЛЭМа их серость и отсталость, спросил Колесова:

— Ну как у вас идет СМО-Проблема?

— Нормально, постепенно переходит в САПР АСУ.

— Постепенно переходит? Не так ли: из кустов раздавался девичий визг, постепенно переходящий в женский…

Нильва взорвал ЛЭМ летом 1979 года.

Утром Кезлинг просматривал документы, среди них – запечатанное письмо от Нильвы. Кезлинг вскрыл, прочитал и, как он сам рассказывал, подскочил (чуть не упал со стула) — Нильва просил выдать необходимые документы в связи с отъездом в Израиль. Зав отделом – изменник, враг!

Колесов оказался у Кезлинга через час после этого, услышал от бывшего разведчика:

— Я с такими людьми разговариваю только через дуло автомата.

По существующему порядку руководство института должно было ответить за Нильву.

К этому времени Колесов уже был знаком со всемирной «Декларацией прав человека», подписанной также и Советским Союзом. Поэтому к поступку Нильвы отнесся спокойно.

Нильву немедленно отстранили от должности зав отделом. Колесов взял его к себе инженером на 120 рублей (на большее не разрешили). Спросил:

— А что у тебя с секретным допуском?

— Он у меня неактивный.

— Пять лет прошло?

— Нет.

— Саша, ты что – дурак? — вырвалось у Колесова, — ты с кем связался? С системой? На что ты надеешься?

— А у меня нет выхода. Я не смог спасти жену – вылечить за границей. Теперь сын – теряет зрение.

Жена его недавно умерла.

Взрывная волна покатилась.

Евдокимов попросил подойти, начал так:

— Я вчера был в ЦК.

— В ЦК? В ЦК КПСС? Ну да, шел мимо, решил зайти.

— Разговаривал там с… (назвал фамилии). Просил подыскать мне работу. Рассказал о всей той обстановке, которая у нас творится.