У нас под крылом – солнце

Отрезвление произошло внезапно, будто на нее вылили ведро холодной воды. Увы, все было гораздо хуже - умерла ее бабушка. И Зина узнала об этом только из-за завещания -бабушка оставила ей свой дом. Узнала уже после похорон.

Из Зины тогда будто разом выбили весь воздух. Потому что вдруг оказалось, что бабушка болела давно. И мама об этом знала, и даже Кирилл - знал. Оказывается, бабушка звонила ему. Почему не Зине? Только теперь до нее вдруг дошло, что на недавно подаренный мужем телефон с новой же сим-картой вообще звонил только он - и изредка мама.

- Я не хотел тебя беспокоить, любовь моя, - объяснил он, глядя ей в глаза. - Я знаю, это горе, но она ведь немало пожила. Если бы ты к ней ездила, переживала и волновалась, ты все равно ничем бы не помогла - только извелась бы сама. Я берег тебя от этого.

Он держал ее за руку и говорил еще что-то, но Зина уже не слышала. Она думала о том, что самый родной на свете человек ушел навсегда - и она, Зина, с этим человеком не попрощалась. Могла ли она на самом деле чем -то помочь? Наверное, нет. А может быть, ее несгибаемой бабушке просто легче было бы уходить, если бы она была рядом. И она понимала, что этой вины ей не искупить никогда.

Она тогда просто сбежала. Дождалась, когда Кирилл уйдет в офис, собрала в сумку какой -то минимум своих вещей, документы, немного денег и ушла, не оставив записки. С собой она взяла старый телефон с прежней сим -картой. Тот, в памяти которого был еще номер бабушки - будто она была жива.

Зина тогда решила, что бабушкин дом в станице - именно то место, где она сможет разобраться в себе. Маме кинула короткое сообщение: «Я в порядке. Надо побыть одной. Пожалуйста, не ищи». Писать о том, куда едет, не стала - мама тут же рассказала бы

Кириллу. Впрочем, догадаться было несложно... но ее почему -то не стали трогать.

Кирилл иногда звонил, она не брала трубку.

Она приехала в станицу, устроилась на работу в школу - на бабушкино место. Подала документы в свой вуз и поступила на заочное отделение в магистратуру. Даже завела кота. И однажды едва не погибла, упав в полынью вместе с соседкой -тезкой. С мамой время от времени созванивалась, сообщала, что у нее все хорошо. О Кирилле они не говорили.

Зина все еще не могла о нем думать. Иногда ей казалось, что все время, проведенное с ним, она была будто под гипнозом. И в то же время до сих пор не могла сформулировать для себя, что было не так. Ведь она в самом деле жила, как в сказке. Но. что осталось от нее самой?

А потом однажды пришло сообщение от него. «Нам пора поговорить».

Мысли заметались, как белки. Поговорить? О чем? Хотя. им же надо оформить развод. Да и большая часть Зининых вещей осталась у него. Ее конспекты из универа, книги, дорогие сердцу памятные вещи из детства - она не могла увезти все с собой в одной спортивной сумке. Вот странно, почему все эти вещи в доме Кирилла всегда хранились в кладовке? В его дизайнерских интерьерах им не было места. Будто она в том доме и не жила.

Да, пожалуй, встретиться стоит. Поговорить на равных, как серьезные взрослые люди. В конце концов, они ведь не ссорились. Почему бы им не общаться? Только сюда, в станицу, она его звать не станет - нечего ему здесь делать.

Разговора на равных не получилось. И о разводе речи не заходило. Кирилл смотрел на нее больными глазами побитой собаки, и лицо его было таким родным, что не поворачивался язык заговорить об оставленных вещах.

- Я понял, что ты нужна мне куда больше, чем я тебе. Я не знаю, что делал не так, но если ты объяснишь мне, я сделаю все как ты хочешь. Я не могу дышать без тебя.

Тогда она, конечно, ушла. Но во время очередной сессии он снова приезжал в универ с охапками цветов. Будто вернулось время ее сказки. Он не был навязчив, но предупреждал малейшее ее желание. И однажды Зина снова осталась у него. На этот раз - с котом, с условием, что она будет учиться, что он никогда не станет скрывать от нее то, что для нее важно. со множеством условий.

И снова она не заметила и не поняла, когда и как все изменилось. Это происходило очень постепенно - годами. Когда ее желания и даже мнение перестали иметь значение? Когда вокруг нее снова никого не осталось, и весь мир сосредоточился только вокруг этого мужчины? Когда она снова превратилась в принцессу в башне, отрезанную от всего остального мира?

Никто не видел, как она снова теряла саму себя. Становилась всего лишь вещью в доме Кирилла. Драгоценной любимой вещью, с которой сдувают пылинки. Но разве может вещь решать, куда ее поставят? Ее задача - быть удобной.

Никто не видел, как они ссорились теперь. Как дико, безумно, до хрипоты кричали друг на друга. Как по ночам она, отвернувшись, закусывала костяшки пальцев и зажмуривала сухие глаза - слез почему-то не было. Наверное, ее мать сказала бы - с жиру бесишься. А

Зина металась в своей клетке, любя и ненавидя своего тюремщика и не находя в себе сил уйти - в мир, в котором она уже не помнила и не понимала, как жить одной и как быть собой. Давно не веря в свои силы и в то, что она вообще на что -то способна.