У нас все дома

– Извините, конечно, но вы полная ему противоположность. Сначала я к вам заходила, потому что вы единственный старик в этом доме, и к тому же мне надоела школьная столовка. А потом вы мне понравились. Вы меня смешите, а мне это необходимо. Этот год у меня был очень тяжелый. Мама… Никто не смог ничего поделать. Она была потрясающей женщиной. Очень красивой и очень умной. Она была репортером. Дома появлялась редко. Однажды маму увезли в больницу. Ее ранили в руку во время репортажа. Ее оставили под наблюдением врачей. Потом ее состояние ухудшилось. Они слишком поздно обнаружили, что она подхватила внутрибольничную инфекцию. Я ужасно тоскую, но стараюсь пореже о ней думать. Я просто хочу сдержать свое обещание: хорошо учиться и любить папу и Эмму. Вот и все.

– Сочувствую тебе. Очень грустная история.

– А вы почему одиноки?

– Ну, моя жизнь ничем не примечательна. Я надоел своей жене, мне кажется. Она устала от моих отлучек и наших ссор. Как-то раз, когда я вернулся после долгого отсутствия, оказалось, что она приняла решение. Я этого не ожидал. Она нашла мне замену. Почтальона! Можешь себе представить?! Первого встречного. К тому же итальянца! Этот гад каждый день приходил вести с ней беседы! Однажды я дал маху и пригласил его к нам на кофе. Я, рогоносец! Я так и не смог с этим смириться. Даже желал ей смерти. Они перебрались на юг Франции. И, полагаю, влачили там жалкое существование.

Фердинан прервался. Исповедь давалась ему нелегко. Даже тяжелее, чем он думал.

– В общем, несколько месяцев назад она умерла. Мне об этом сообщила Марион. Упала, выйдя из ванны. Для меня это было ударом. Не столько сама ее смерть, сколько значение этого события. В глубине души я всегда надеялся, что она вернется и скажет: “Сожалею, я ошиблась, я жить без тебя не могу”. Но увы. Она, надо полагать, ни о чем не сожалела. Ты упрекнешь меня в наивности. Но, видишь ли, моя жизнь была чередой неудач и просчетов. Мой брак потерпел крах, дочь так меня не любит, что сбежала на другой конец света, а с внуком я и виделся-то всего ничего… Меня держала на плаву только Дейзи, и, сам того не понимая, я жил ради нее. Как ни смешно, мне подарила ее жена на наше последнее совместное Рождество. Иногда я думаю, что она уже тогда собиралась от меня уйти. Вот так. Теперь тебе все известно.

– Вы поэтому хотели умереть? И выбрали автобус, как Дейзи?

– Забавно… Мне это не приходило в голову. Хотя, кто знает… Может, поговорим о чем-нибудь повеселее? А потом ты пойдешь домой, пока няня твоя не проснулась. Что вы проходили в школе на этой неделе?

– Одну интересную штуку. Хотя это не повеселее. Как надо действовать при утечке газа. У нас затеяли опытный проект – порядок действий в экстремальных ситуациях. Я уже проходила спасение человека от удушья по методу Геймлиха.

– Я такого никогда не учил. Тем более в школе. Это просто?

– При массаже сердца есть все же риск сломать ребра. Но лучше сломать несколько костей и остаться в живых, я так считаю. Могу вас научить, если хотите.

– Ну… В мои-то годы? Пустая трата времени. Кого мне спасать?

– Меня! Вдруг вы откроете газ, а потом пожалеете об этом, – хихикнула Жюльетта.

– Не болтай глупостей. Тебе пора.

Фердинан проводил Жюльетту к выходу.

– А какая история Пьера Бельмара тебе больше всего понравилась, позволь узнать?

– Про мусоропровод с черными глазами. У меня прямо поджилки тряслись! Я с тех пор им не пользуюсь.

Глава 20 Была не была!

Удивительно, как часто люди принимают улыбку за желание пообщаться. Когда Фердинан спокойно возвращался к себе из супермаркета, груженный огурцами, ветчиной и рожками на обед, он столкнулся нос к носу с мадам Клодель, которая как раз выходила из квартиры. Он слегка улыбнулся, почти приветливо, и, поспешно отвернувшись, уже вставил ключ в скважину, как услышал за спиной ее пронзительный голос:

– Ну здравствуйте, месье Брюн. Как вам моя Катя? Ей удалось разобраться с вещами вашей собаки?

Фердинан аж поперхнулся, прежде чем ему удалось выдавить из себя несколько слов.

– Ну… да. Я бы даже сказал, что у нее это прекрасно получилось. Впрочем, не исключено, что мне придется еще раз…

– Боюсь показаться невежливой, но мне надо бежать. Извините, мои занятия по гимнастике начинаются через пятнадцать минут, а я плетусь как черепаха. Но я бы с удовольствием послушала ваш рассказ о Катиных подвигах. Заходите попозже на кофе. И давайте по-простому, без цветов и конфет. Ну, до скорого, месье Брюн. Жду вас в два часа.

Фердинан не успел отклонить приглашение – она уже спускалась по лестнице, не дожидаясь ответа. Как будто не сомневалась, что Фердинан свободен, что он вообще пьет кофе и счастлив будет пропустить любимую радиопередачу.

Делать нечего, придется ему потратить на мадам Клодель полчасика в благодарность за ее бескорыстную помощь. Элементарный долг вежливости.