У нас все дома

– Я не позволю себе судить о ваших с ней отношениях, но она мне говорила, что только со мной почувствовала себя наконец живой и красивой. И женщиной тоже. Во время нашего последнего путешествия в Индию она была на удивление спокойна и весела. Вы же знаете, она всегда об этом мечтала. Луиза часами стояла перед Тадж-Махалом. А потом, как вы знаете, наступил трагический финал. Она упала в ванной комнате нашего номера в сингапурском отеле – мы заехали навестить Марион на обратном пути. Вы еще что-то хотели спросить…

– Да. Можете оставить в покое меня и мою семью? Уйдите из нашей жизни. И не попадайтесь мне на глаза!

– Это уж как Марион решит. Александр рос на моих глазах, и я провел с ним гораздо больше времени, чем вы. Он мне как внук, и я не могу бросить его в самый трудный момент его жизни. Ему сейчас необходимо как можно больше любви. До свидания, Фердинан, встретимся в Сингапуре через несколько дней.

Фердинан в оторопи повесил трубку. Что за бред? Его внук болен? Плоть от плоти его? А этот мерзкий итальяшка занял его место. Жену он у него украл, но дочь и внука он не получит! Это его семья.

Глава 39 Где тревога, туда и дорога

Да, семья это важно, но сколько же с ней хлопот! Фердинану было гораздо спокойнее, когда он ни о ком не заботился. Он не может прийти в себя от этой ужасной новости. Он с трудом сохранял приличия в разговоре с Жюльеттой, которая любезно позвонила ему узнать, как он поживает (и убедиться, что ее подарок дошел до адресата). Он не хотел затягивать разговор, но слишком у него было тяжело на душе.

– Что важнее, Жюльетта? Само решение или его причина?

– Ну знаете… Понятия не имею. А почему вы спрашиваете? Вы что, в философию ударились? А не все ли равно?

– Извини, милая, мне не до смеха. Сил моих больше нет.

– Опять? Что случилось?

– Не хочу тебе морочить голову, но если вкратце, то у моего внука обнаружили почечную недостаточность и его надо срочно оперировать. Я переезжаю в Сингапур. Но мне кажется, я принял это решение в основном потому, что почтальон сейчас играет там временного дедушку. И меня зло берет, оттого что я должен с ним соперничать в такой момент! Мне надо собраться, завтра я улетаю. Боюсь, мы с тобой не скоро увидимся.

– Ну нет! Я не хочу вас терять. Мне очень жаль Александра, и я надеюсь, что он скоро поправится. Но я не думала, что вы когда-нибудь уедете, во всяком случае, не так скоро.

– Я тоже никогда не думал, что поеду за границу, а уж что соберусь там жить, и подавно. Но у меня, по крайней мере, будет ощущение, что я стараюсь помочь, пусть даже чувствую себя совершенно бесполезным. У меня внутри словно комок скручивается от беспокойства. Какая несправедливость, это я, старый ипохондрик, должен был заболеть вместо него! Чтобы я хоть раз в жизни кому-нибудь на что-нибудь сгодился!

– К сожалению – или к счастью – так не бывает. Поверить не могу, что вы уезжаете… А как же бабушка Мад… Она очень огорчится. Нет никакой надежды, что вы останетесь? Нет… забудьте то, что я сейчас сказала. Поезжайте, это лучшее, что вы можете сделать. Буду думать о вас, поедая всякую гадость в столовке и еще когда Маттео будет проходить мимо меня, опустив глаза. Вы щенка-то с собой возьмете хотя бы? Чтобы меня не забывать?

– Ну да, это, конечно, неудобно, но, может быть, он развлечет Александра.

– Ладно, и скайпните мне как-нибудь, вы же научились.

– Я что тебе, Беатрис? Ладно, попробую… Я буду звонить тебе раз в неделю. Тебе же надо видеть, как растет Шерлок, ты же его мама в каком-то смысле.

Глава 40 Жребий брошен

Фердинан весь измучился. Слишком много перемен. Слишком многое выталкивает его из привычной жизни. Он-то просто жаждал покоя в ожидании, когда смерть постучится к нему. Даже доктор Лабрус сказал: “Никаких эмоциональных потрясений”. Как же! Охваченный ужасом при мысли о грандиозности стоящей перед ним задачи, Фердинан решил составить список: