У нас всё хорошо

— Вот за этим делом, Варлаам, дед их и споймал, да в плен взял, — проговорила тёща.

— Аглая Иннокентьевна, за каким делом? — у меня мурашки пробежались под лопатками.

— Так они у деда в сарае набрали проводов разных, соединили… а потом связь и свет вели до сортира, — вздохнула бабушка. — Не хотели вас расстраивать, но шила в мешке… Варлаам, ты их не наказывай. Дед им уже всё вбил в их головы молодые.

Веселье улетучилось. Соня побледнела, а меня затрясло, как представил, что могло случиться, если бы не дед.

— Спасибо, отец! — я обнял тестя.

— Ой, ещё слезу, как баба пусти…

— Хи-хи-хи…, — прозвучало дуэтом снизу.

— ?! — я только взглянул, детей, как ветром сдуло.

Переодевшись, я за час всё родственникам привёл в порядок. А скрученные детьми провода выкопал, сложил в пакет и, вместе с остальными обрезками из сарая, отнёс в мусорные баки за двором.

Мисочки-тарелочки

После неудавшейся попытки провести свет в «штабик», и его полное приведение в соответствие с первоначальным предназначением, наши дети были наказаны. Им запрещалось покидать пределы двора на целый месяц, а также приглашать друзей в гости.

Встречи только через забор, беседы по телефону, но после проведения ежедневных работ по дому.

Пока мы с Соней были на работе, за домом неусыпно следили, как родственники, так и соседи. Во время пресечения попыток покинуть двор, на окрики «доброжелателей», наши воспитанные сын и дочь отправляли им воздушные «рожицы», «ушки», «язычки» и различные фигурные комбинации из пальчиков.

— Ваня, встречай! — жена входит во двор, я открываю ворота.

— Мама! — сын помогает нести пакет.

Загоняю машину во двор, вхожу на веранду. Дома слышны строгие вопросы супруги и резкие ответы Ксюши.

— Варлаам, чем пахнет в доме? — спрашивает Соня, я втягиваю воздух.

— Похоже на освежитель воздуха… но есть ещё присутствие…

— Жареного, — перебивает хозяйка.

— Нет, не похоже… отдалённо пирогами…, — заключаю и прохожу в нашу комнату.

— Ксюша, даже папа сказал, что пахнет пирогами. Что ты пекла или жарила?

— Мамочка, ничего…

Слышно хлопанье дверцами шкафчиков, шорканье чего-то в столах, выдвигание ящиков.

— Ничего не понимаю… Всё на своих местах. Дома полный порядок, но этот запах, — любимая входит в комнату, мы переодеваемся. — Ну, ты чувствуешь, что пахнет жареным?

— Сонь! Лето на дворе. Окна открыты. Наверно, детвора днем дверь на веранду открывала… Не в первый раз запахи от соседей в дом затягивает…

Девочки готовят ужин, мы с Иваном уходим поливать грядки и огород.

— Варлаам, посмотри в летней кухне плоскую эмалированную мисочку!

— Нет её здесь…

Ужинаем на улице. Вечерняя прохлада, пение ласточек, уходящее на закат солнышко, щекочет глаза.

Ещё в течение двух недель, приезжая домой Соню тревожили запахи либо жареного, либо печёного…, либо чего-то непонятного или подгоревшего. На что дети разводили руками и «выпучивали» глаза, делая удивлённые и совершенно невинные лица. Я выдвинул свою версию происходящему:

— Соня, а ты случайно не беременная?

— Варлаам, хватит из меня дуру делать. Ладно, запахи, но у меня на кухне пропала плоская эмалированная миска, две глубокие тарелки, старая литровая кастрюлька и блинная сковорода… старая… Что это, по-твоему?

— Кузька шалит!

— Какой Кузька?!

— Домовой! Надо молочка с хлебушком ему на веранде поставить и в погреб водичку с солькой, может голодный…?

— Не мели Емеля, не твоя неделя, — смеётся жена. — Придумал на ходу…

Я подметаю во дворе опилки, после работ по дереву. Ваня и Ксюша чем-то заняты возле ворот. Кот Барсик сидит на лавке, наблюдая за тем, как Соня на столе разделывает курицу.

Что-то упало или прокатилось в летней кухне и сильно ударилось о дверь изнутри.

— Ой! Что там? — жена аж дёрнулась с испугу.

Барсик изогнул спину, поднял хвост и зашипел, «приклеившись» взглядом на входную дверь строения.

— Я ж говорю, Кузька развлекается, — стараюсь произнести спокойно, а у самого ком в горле встал: «Что там? Или кто там?».

Открываю аккуратно дверь, и на улицу выкатывается кастрюлька.

— Пропажа нашлась, — всплеснула руками Соня.

Вытирая руки о фартук, она подошла и подняла литровую кастрюлю.

— Ого! А в чём это она? — мы смотрим на детей, которые всё это время наблюдали за нами. — Я вас спрашиваю… Ксения, это что?

Дочь натянуто улыбнулась. Глубоко вздохнула, приподняв плечи, и… выдохнула.

— Та-а-а-ак! Деду с бабушкой чуть «коротыша» не запустили, теперь дома хозяйничаете и маму…

— Козинаки! — выкрикнул сын. — Конфеты делали жувательные с орешками…

— А-а-а-а… а, где остальная посуда?

Дети, молча, плечом к плечу прошли в летнюю кухню, откуда вынесли миску, тарелочки и сковородку.

— А ты говоришь — беременная. Тут третьего принесёшь, а этих бандитов куда? Их надо на привязь сажать, когда уезжаем.

Соня очень сильно расстроилась. Кастрюля и миска были напрочь испорчены сильно подгоревшими продуктами, а тарелки и сковорода испачканы тестом.

— Я же вам каждый вечер на завтра варю свежее. Если хотели блинчиков или сладостей, можно было вместе приготовить.