У пана лесничего на шляпе кисточка

— Не бойся! Я хорошо знаю дорогу. Знаю, куда всякий год отлетают дикие гуси. Хочешь, растолкую тебе? Да мы могли бы и вместе лететь, кабы крылышко мне лучше служило. Но этот мальчик, считай, меня уже вылечил. Подожди хотя бы денька два-три, а там с тобой и отправимся в путь!

— Да я же к гусочкам, только к гусочкам хочу! Что же я без других диких гусочек делать буду?

— Знаю я. Каждый к своим. Даже любой бесстыжий воробей и тот к своим прибиться торопится. Всяк по своей родне тужит. И я по своим. По ласточкам. Не бойся! Мы отыщем и диких гусочек. Не заплутаемся.

— Я подожду, обязательно тебя подожду. Может, и службу тебе какую сослужу.

— Что ты, гусочка, какая служба! Мы же вместе полетим, если нужно, и поможем друг другу. А чтоб ты нашла дорогу к своим, я покажу тебе, когда и куда надо свернуть.

— Вот счастье мне выпало! Милая моя ласточка, ведь я уже два дня как плутаю. Если ты и вправду мне укажешь дорогу, век тебя не забуду. Но кто знает, может, и я тебе пригожусь. Может, устанешь по дороге и у тебя разболится крылышко, я тогда подхвачу тебя и унесу на крыле!

— Спасибо тебе! Дня через два-три я поправлюсь, и мы вместе с тобой полетим. А этого мальчика ты не бойся! Он ведь тоже больной. Не может стать на ноги. А меня вылечил. И за тобой он меня послал. А теперь обрадуется, что у меня будет такая сильная подружка в дороге.

Они остались в деревне еще на три дня. Мальчик и с дикой гусочкой подружился, и им так не хотелось расставаться друг с другом…

— Мы воротимся сюда, — уверяла его ласточка. — Увидишь, по весне я обязательно сюда ворочусь.

— А я хотя бы привет тебе пошлю, — пообещала дикая гусочка. — Я ведь полечу еще дальше. Полечу с остальными гусями, но над вашим домом обязательно тебе гагакну. Вот увидишь, как я с тобой поздороваюсь. Все гуси загогочут, все тебе привет пошлют. Какой у вас номер дома? — спросила гусочка.

— Семь, или, как еще говорят, — семерица, — ответил мальчик.

— Семерица? Хорошо. Запомню, — сказала гусочка.

И они улетели.

Через два дня снова похолодало, скоро и подмораживать стало, и мальчик опять целыми днями просиживал в комнате. Сидел он у окна и глядел на воробьев и синиц, случалось, и дрозд пролетал, а раза два и снегирь пропорхнул. Мальчику так хотелось выйти во двор, но ноги по-прежнему ему не служили и, конечно, никогда не будут служить. Он все больше и больше понимал это. Возможно, родители когда-нибудь и купят сыну тележку или даже трехколесную коляску, но когда это будет? Такая коляска больших стоит денег, их нет у родителей, а если б и были, они бы все равно не купили ее, ведь такая коляска пока ему не нужна, он еще мал и слаб, разве под силу ему крутить ручными педалями? При такой-то натуге, глядишь, еще и руки отнимутся. Зачем ему коляска? Для того чтобы переносить мальчика с места на место, из угла в угол, и стула достаточно, а на маленькое расстояние он и сам на стульчике ползает. Позволь ему родители, мальчик выполз бы и во двор. Но родители не позволяют. А вдруг простудится? Тогда хлопот с ним и вовсе не оберешься.

Наконец пришла весна. К счастью, каждый год приходит весна.

Прилетели скворцы и жаворонки, а вот ласточек и диких гусей мальчик никак дождаться не мог. Когда же они прилетят? Когда наконец? Когда они будут здесь? И попадут ли сюда? Не спутают ли дорогу? Пролетят ли над деревней дикие гуси и будет ли среди них его знакомая? Не забыла ли о нем? Когда же наконец полетят дикие гусочки?

Дикие гусочки не обманывают. В один прекрасный день появились они в голубом небе и правда послали деревне привет. Замечательный привет! Гусочки посылали его всем, но мальчику прежде всего, и им хотелось каким-то особым образом показать ему это.

— Какой у мальчика номер дома? — спросила самая старшая гусочка.

— Семерица, — отозвался кто-то сзади. Конечно, это сказала та гусочка, с которой мальчик в прошлом году подружился.

— Внимание, дикие гусочки! — крикнула самая старшая. — Построемся единицей, чтобы мальчик знал, что этот привет мы посылаем ему.

— Не единицей, а семерицей, — раздалось сзади. — Я сказала «семерица».

Но на небе появилась красивая единица.

— Семерица, семерица, — поправляла их та, которой особенно хотелось порадовать мальчика.

Старшая гусочка даже прикрикнула на нее:

— Единица, единица! Я же не глухая, чего ты так кричишь?

Это был красивый полет.

А в веселом гоготе и радостном трепетанье крыльев короткое плечико единицы вытянулось и чуть быстрее продвинулось вперед, и вот из нее уже должна была получиться семерка, или, как еще говорят, «семерица», но наша гусочка, чтоб всех перекричать, вырвалась из строя вперед и испортила эту семерку.

Правда, она тут же это заметила и поспешила свою ошибку исправить, успев еще раз радостно крикнуть:

— Га-га-га! Семерица, замечательная семерица!

Она радовалась, что семерка уже становится настоящей семеркой.

Однако гуси снова недослышали. И тотчас вслед за ней еще веселей и громче загоготали:

— Га-га-га! А ты не порти наш строй!