У подножия Монмартра

Мысль о том, что жизнь должна продолжаться, не умещается в голове Мансебо. Для него невыносима даже мысль о том, что должен продолжаться этот день. Он жаждет, чтобы поскорее наступила ночь и принесла ему успокоение. Пусть придет ночь, когда все улягутся в кровати и уснут. Но день неумолимо продолжается. Мансебо когда-то слышал, что в критических ситуациях в человеке просыпается неведомая ему самому сила, но теперь он и сам ощущает, каким образом можно сохранить способность к нормальному мышлению, испытывая тяжелое потрясение. Чудовище никуда не исчезает, но часть мозга просто отключается. Зато начинает работать резервный мотор, включается автопилот в ожидании спасения, которое в этом случае придет ночью. Организм продолжает сносно работать, несмотря на нагромождение хаоса.

После того как Мансебо увидел Рафаэля и Адель, мир как будто провалился в черноту. Мансебо не помнит, что делал, но тем не менее он каким-то образом оказывается у входа в «Ле-Солейль». Он не помнит, пришлось ли ему ждать Тарика или тот вышел из бара, когда к нему подошел Мансебо. Он не помнит, о чем они говорили, когда шли обратно. Но они точно шли обратно, потому что сейчас он сидит на скамеечке за кассой.

Это единственное место, где Мансебо отваживается находиться. Он не знает, как сможет выйти в мир. Больше всего он хочет поскорее свернуться калачиком в кровати. Мансебо смотрит на часы и понимает, что с момента разоблачения прошло ровно два часа.

Мансебо думает о том, сколько приборов Адели починил Рафаэль, и о том, что сделал бы Тарик, если бы застукал их. Последняя мысль вызывает у Мансебо неуемную дрожь.

Каждый раз, когда в магазин кто-то входит, Мансебо вздрагивает, не говоря уже о телефонных звонках. Двое мальчишек буквально вваливаются в магазин. Они, видимо, бежали к двери наперегонки, и на пороге столкнулись и упали. Мансебо не видит их до тех пор, пока они не просят у него две пачки печенья. Мансебо берет у них деньги, отсчитывает сдачу. Автопилот работает на полных оборотах.

– Не осталось ли у месье записных книжек?

– Нет, они закончились. Мне очень жаль.

* * *

Месье Бейкер шел по тротуару легким и быстрым шагом. Я нисколько не нервничала, следуя за ним. Скорее меня наполняло чувство ожидания. Собственно, это было единственное чувство, которое я испытывала все последнее время. Мне хотелось стать активной, вести такую жизнь, чтобы я чувствовала, что управляю ею сама. Для смены обстановки надо сосредоточиться на каком-то человеке, а не на мертвых компьютерных кодах. Впереди, в пятидесяти метрах, над входом в метро возвышался желтый щит с названием станции. Мне не пришлось задержаться, потому что в сумке у меня оказался билет на проезд в метро. Месье Бейкер ступил на эскалатор и поехал вниз.

В вагоне мы сидели недалеко друг от друга. Большинство пассажиров вертели в руках телефоны, некоторые уткнулись в книги. Одна женщина тихо разговаривала сама с собой и полировала ногти. Молодая азиатская пара лихорадочно листала захватанный путеводитель по Парижу. Я вдруг поняла, что мы с писателем единственные пассажиры, у которых в руках ничего нет. Месье Бейкер не отрываясь смотрел в окно, в черноту туннеля. Временами он искоса заглядывал в книгу, которую читал его сосед. Я внимательно рассматривала карту метро на потолке и пыталась угадать, на какую станцию он едет. Перейдет ли он на другую линию? Если так, то выйдет на станции «Шарль де Голль – Этуаль».

Поезд едва успел отойти от серой и скучной станции «Терн», как снова замедлил ход. Я сидела перед месье Бейкером и почувствовала, что пора выходить. Здесь он перейдет на другую линию. «Шарль де Голль – Этуаль» самая худшая станция для слежки за человеком. Подземные переходы ветвятся здесь, как аристократическое генеалогическое древо; люди в поле зрения сменяли друг друга стремительно, как узоры в калейдоскопе. Я была уже вполне уверена, что безнадежно потеряла из виду месье Бейкера, когда вдруг увидела его на эскалаторе. Я попыталась вспомнить, на какие станции можно отсюда перейти. Если у него назначена встреча на Елисейских Полях, то он повернет направо и пойдет до первого выхода. Я поднялась на несколько ступеней и случайно задела какую-то женщину, которая что-то прошипела мне вслед.

Месье Бейкер уже прошел сквозь ограждение, когда я сошла с эскалатора. Он пошел налево, а это означало, что он перейдет на другую линию. Я ускорила шаг. В этом не было ничего подозрительного или бросающегося в глаза. Спешили многие. Они никого не преследовали, они просто торопились – на работу, на свидания или на пригородную электричку.