У подножия Саян

— Понимаю тебя, — уже мягко заговорил Шериг-оол. — Но тарге Петренко брюки вовсе не мешают работать на ферме. Сейчас многие доярки предпочитают ходить на ферме в брюках, это удобнее, и красиво. — Глаза комсорга загорелись: — А какие девушки там, так стоял бы и смотрел весь день! Повезло тебе, ты ведь холостой. — И серьезно закончил: — Будь сознательным.

«Будь сознательным, серьезный участок... должен. Может, действительно у них там прорыв, — подумал Лапчар. — А ребята на стройке справлялись и без него. Возможно, рапорты еще помогут...»

Ферма располагалась неподалеку от села на красивом месте. В любое время года здесь зеленеет мохнатый кедр и копьеобразная ель. Благодаря близости леса даже в жару здесь прохладно, зимой не бывает ветров, тихо. Рядом протекает прозрачный Шивилиг, на дне реки сверкают камешки.

Лапчар хорошо знает заведующего фермой. Отец Сергея Тарасовича — ветеран колхоза, говорят, он еще агитировал тувинцев вступать в тожзем. Ему с трудом давались некоторые тувинские звуки. Сам Сергей Тарасович произносит все звуки, прекрасно знает тувинский, не уступая в этом Илюшкину.

Подходя к ферме, Лапчар спросил у первой попавшейся девушки, где найти заведующего. «В коровнике тарга, где ж ему быть», — ответила та.

Лапчар вошел в коровник. Кругом чистота, светлые стены, кормушки. Вот это да! Как непохоже было здесь все, что он видел раньше и представлял со словом «коровник», «хлев». Коровы жевали что-то белое. «Сахарная свекла, — догадался он. — Вот это уход! И летом, когда в поле корма, — ешь — не хочу».

Мимо прошли две молоденькие доярки в белых халатах, обдав его ветерком. «Вы не видели Сергея Тарасовича?» — спросил он вслед. «Только сейчас тарга там был», — приветливо ответила девушка, указывая в противоположную сторону.

Возле одной из коров стояли двое, оба в халатах, разговаривали. Заведующего Лапчар узнал уже издали. Сергей Тарасович тоже начал всматриваться в направлявшегося к ним парня, сначала не узнавая его, потом широко улыбнулся:

— Ну и парень, богатырь! Не смущайся, не смущайся, нам такие вот как нужны!

— Потому и пришел, Сергей Тарасович.

— Вот и отлично. Будем работать, солдат. Мы, мужики, еще оккупируем фермы.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Когда на проталинах появился шончалай, бычки Сандана будто повеселели, некоторые перестали вечером приходить к юрте, ночуя в степи. Сандан, как обычно, заворачивал днем к соседям, а вернувшись, искал отставших бычков. Чаще всего он бывал, конечно, у Токпак-оола, отца Достака. Стоит им встретиться, разговор льется рекой. К ним присоединилась Чанмаа, размолачивавшая для них в маленькой ступе чай.

— Хорошо вам, дочь-то выросла, помощница теперь.

— Все делает Анай, — отвечал польщенный старик, сам впрочем никогда не расхваливавший свою дочь. — Да мать-то плохая стала, кое-как чай приготовит.

— И нам бы не управиться без сынка. Помимо колхозных овец, ведь и свои есть, — признается Токпак-оол. Наедине с Санданом у них нет секретов. — Да еще родственников скот держим, попросили. Как отказать-то?.. А тяжело.

Разговор все откровеннее. В конце концов выходит, что это все не для них, стариков, им ничего не нужно, — все для Достак-оола стараются. «Все для него бережем», — говорила Чанмаа, показывая четыре огромных сундука и набитые добром кожаные мешки. У Санданов тоже, оказывается, есть припрятанный скот, несмотря на то, что не раз проверяли таргалары, переписывали. Все это — для счастья Анай-кыс. Нельзя девушке остаться без скота, раз ей исполнилось столько лет, сколько нужно, чтобы выйти замуж. Не зря есть тувинская пословица: «Девушка к свадьбе должна иметь нитку, намотать на палец, а парень — аркан, чтобы поймать коня».

Сандан перекочевывал на летнее пастбище, помогал ему Достак-оол. Они навьючили двух волов и отправились к месту стоянки. На следующий день разобрали юрту и навьючили еще пять волов. Сандан надел на коня серебряную уздечку, красное седло, подобрал ему хвост и гриву, словно готовил на скачки. Посадив на коня Анай-кыс, велел ей ехать вместе с Достак-оолом и присматривать за волами.

Узнав, что с ней едет Достак-оол, Анай-кыс слезла с коня и погнала овец одна.