У природы нет плохой погоды…

Речку знобит от холода,
вздулась гусиной кожей,
серым дождем исколота,
не может унять дрожи.

В лодке парочка мокнет,

может, у них рыбалка…
Свет зажигается в окнах,
этих промокших жалко.

Возникли на лике речки

от корабля морщины…
Дым из трубы свил колечки,
корабль проехал мимо.

Речка уставилась в небо,

небо упало в реку…
Хоть кто слово сказал мне бы,
чудику-человеку.

«Стихи – капризная материя…»

Стихи – капризная материя,
непредсказуемый предмет.
Им широко открою двери я
и жду, а их все нет и нет.

А коль приходят, то незваными…

Тогда бросаю все дела.
Всегда так было с графоманами,
а я – ура! – из их числа.

«Все я в доме живу…»

Все я в доме живу,
в том, который снесли и забыли;
на работу хожу,
ту, где должность мою упразднили;
от мороза дрожу,
хоть метели давно отшумели,
и по снегу брожу,
что растаял в прошедшем апреле.

«Почему участь горькая выпала мне…»

Почему участь горькая выпала мне?
Почему я родился в несчастной стране?
Почему беспросветно живет мой народ?
Почему этот строй он к чертям не пошлет?
Почему он привык к неживым словесам?
Почему он за дело не примется сам?..
У меня еще много таких «почему»,
но ответов на них не найду, не пойму…

Память о Санкт-Петербурге

Как обычно, примчался под вечер
легкий северо-западный ветер.
Он принес разговоры и запахи,
что случилось на северо-западе.
Этот бриз – мой старинный приятель,
он меня заключает в объятья,
в ухо разные тайны бормочет,
мы шушукаемся и хохочем,
ходим-бродим по берегу запани,
вспоминаем о северо-западе…
А потом налетают жестоко
ветры знойные с юго-востока,
и меняется все в одночасье,
убегает мой друг восвояси.
И бреду я домой одиноко
в душных струях, что с юго-востока.
Жду, что завтра примчится под вечер
свежий северо-западный ветер.
Соткан он из прохлады и влаги,
он колышет истории флаги.

Принесет дорогие известья,

и опять мы закружимся вместе,
перепутаем шорохи, запахи…
Мое сердце на северо-западе.

«Жизнь одного уложится в строфу…»

Жизнь одного уложится в строфу.
На чью-то жизнь не хватит и поэмы.
Иной по веку мчится, как тайфун,
другой медлительно смакует время.

Казалось, что я жил, как песню пел:

как строчки – дни, а годы – как баллады.
Но сколького не сделал, не успел…
Немало в прожитом смешной бравады.

Шикарна мина при плохой игре.

А жизнь-то вся в одну влезает строчку:
мол, вроде жил… да помер в октябре…
                                    декабре… январе.
И вот и все. И можно ставить точку.

Абстрактная живопись