У рифа Армагеддон

Он предположил, что из-за собственной моральной целостности Рейно ему потребовалось так много времени, чтобы открыто выступить в поддержку заявления Тадейо Мантейла.

Его мошеннического, но чрезвычайно хорошо оплачиваемого заявления, - молча размышлял Диннис, не позволяя проявиться и следу своего внутреннего удовлетворения. - И тот факт, что Лайэм Тирн, архиепископ Эмерэлда, собирался оказать ему существенную услугу за поддержку кандидата князя Нармана, тоже не повредит.

- Думаю, - продолжил Рейно, как старший член суда, - что в свете неспособности Брейгарта предоставить свои предполагаемые доказательства или даже своевременно ответить на наш запрос, мы должны принять наше решение, основанное на уже представленных доказательствах. Однако вместо того, чтобы спешить с выводами, я бы предложил нам прерваться на обед, а затем провести час или около того, размышляя над этим вопросом в уединении. Давайте соберемся снова примерно в пятнадцатом часу и вынесем наше решение, братья.

Остальные кивнули в знак согласия - Канир немного неохотно, - и стулья заскрипели, когда архиепископы поднялись. Канир кивнул Рейно и Миллиру, сумел полностью проигнорировать Динниса и быстрым шагом вышел из конференц-зала. Рейно слегка улыбнулся, как снисходительный родитель с двумя сыновьями, которые постоянно ссорились, затем последовал за Каниром.

- Вы разделите со мной обед, Эрейк? - спросил Миллир после того, как остальные ушли. - У меня есть небольшой вопрос, который будет рассматриваться в управлении утверждений в ближайшую пятидневку, и я хотел бы обсудить его с вами.

- Конечно, Урвин, - бодро ответил Диннис. - Я был бы рад.

И это было правдой, - размышлял он. - Он действительно с нетерпением ждал неизбежной драконьей торговли с Миллиром. В конце концов, это было частью игры. Значительного "подарка", который вот-вот должен был оказаться в его личном кошельке, и возможности напомнить Хааралду Армаку, где находится истинная власть в Чарисе, было бы достаточно, чтобы он твердо встал на сторону Мантейла, но проявление власти было более соблазнительным, чем простое богатство. Не просто в пределах его собственного архиепископства, но в пределах единственной иерархии, которая действительно имела значение, прямо здесь, в Храме.

- Я так понимаю, что сегодня днем на кухне нас ждет что-то особенное, - продолжил он. - Мы будем есть в главном обеденном зале, или вы предпочитаете пообедать на площади?

II Королевский дворец, Теллесберг, королевство Чарис

- Отец, вы не хуже меня знаете, кто на самом деле стоит за этим! - Наследный принц Кэйлеб скрестил руки на груди и свирепо посмотрел на своего отца. Король Хааралд, однако, с удивительным хладнокровием перенес выражение лица своего старшего сына.

- Да, Кэйлеб, - сказал король Чариса через мгновение. - Так уж получилось, что я знаю, кто на самом деле стоит за этим. А теперь, что ты предлагаешь мне с этим делать?

Кэйлеб открыл рот, затем сделал паузу. Через мгновение он снова закрыл ее. Его темные глаза были, если уж на то пошло, еще более пламенными, чем раньше, но его отец кивнул.

- Вот именно, - мрачно сказал он. - Ничего больше я не хотел бы так, как увидеть голову Тадейо на пике над моими воротами. Конечно, я уверен, что он и его коллеги чувствуют то же самое по отношению ко мне. К сожалению, как бы мне ни хотелось увидеть его там, у меня мало шансов устранить его в ближайшее время. И так как я не могу...

Он пожал плечами, и Кэйлеб нахмурился. Не из-за несогласия, а из-за разочарования.

- Я знаю, что вы правы, отец, - сказал он наконец. - Но нам придется найти какой-то ответ. Если бы это был только Тадейо или даже только он и Нарман, мы могли бы справиться с этим достаточно легко. Но с Гектором за ними, и с Эрейком и Жирэлдом, сидящими со своими кошельками...

Его голос затих, и Хааралд снова кивнул. Он знал, хотел ли его сын признать это или нет, что по крайней мере половина разочарования Кэйлеба была вызвана страхом. Однако король Хааралд не собирался обвинять в этом своего наследника. На самом деле, страх мог быть хорошей чертой для монарха или будущего монарха, до тех пор, пока ему не позволялось довлеть над ним. И до тех пор, пока это проистекало из правильных причин. Трусость была ниже презрения; страх перед последствиями для тех, кем управлял монарх, был его долгом.

- Если бы у меня был ответ, который ты хочешь, Кэйлеб, - сказал он, - я бы не был королем; я был бы одним из архангелов, вернувшихся на землю.

Он коснулся своего сердца, а затем губ пальцами правой руки, и Кэйлеб повторил этот жест.

- Однако, поскольку я всего лишь смертный, - продолжил Хааралд, - я все еще пытаюсь придумать что-то отдаленно похожее на ответ.