У рифов Армагеддона

— Но когда он сделал то, что сделал, и когда он отказался отступить от планов, которые он начал приводить в действие, твой дедушка должен был сделать выбор. Он должен был решить, собирается ли делать то, что требовали от него его клятвы перед Короной и его собственная честь, или он собирается присоединиться к вашему отцу, совершая те ужасные поступки, которые его хотели заставить делать амбиции вашего отца. И когда ваш дед решил, что он не может поддерживать измену, независимо от того, насколько он любит человека, совершающую её, твой отец приказал своим личным гвардейцам схватить его и держать в тюрьме до тех пор, пока мы с Кайлебом, а также многие другие люди, не будут убиты.

Кельвин качал головой снова и снова, медленно, с выражением боли, утраты и смущения пятилетнего ребёнка. Рейжис был достаточно взрослым, чтобы понять, пусть и не до конца, что говорил король, и его подбородок дрогнул, когда эти слова проникли в его душу.

— Ваш дед не мог допустить этого, — сказал Хааральд тихим, но непоколебимым голосом. — Ваш дед — мой Первый Советник. Он один из моих вассалов. Он был офицером в моём флоте. И ваш дед понимает, что означает честь. Что означает клятва. И поэтому, несмотря на то, что он сильно любил вашего отца — он действительно любил его, Рейжис, я клянусь тебе в этом — когда дело дошло до открытой схватки, и гвардейцы твоего отца попытались схватить или убить его, он чтил эти клятвы и убил человека, которого любил, за преступления, совершённые этим человеком.

Теперь плакали оба мальчика и их мать тоже. Хааральд оттолкнулся от своего трона и привлёк Женифир в свои объятия. Мгновение спустя две пятилетних руки окружили замком его левое бедро, и он почувствовал, как Кельвин прижался лицом к его бедру. Рейжис уставился на него, его лицо выражало отчаяние и потерю, и король протянул ему руку.

Мальчик, который только что стал герцогом, и в процессе этого узнал, каким безумно дорогим может быть этот титул, посмотрел на своего монарха сквозь вуаль слёз. Затем он взял предложенную руку в обе свои, сжимая её, как тонущий человек может цепляться за кусок дерева.

— Есть причина, по которой ваш дедушка не стоит сейчас здесь, чтобы сказать вам это сам, — сказал Хааральд, смотря вниз и обращаясь к Женифир так же, как к её сыновьям. — Он хотел. Хотя он знал насколько это будет болезненным, он хотел бы сказать тебе сам, Рейжис, но я не позволил ему. Я твой король, а ты теперь один из моих герцогов. Есть обязательства между королями и их вельможами, и то, что ты ещё и часть моей семьи, делает эти обязательства сильнее, чем когда-либо. Это моим долгом было рассказать тебе об этом. Я хотел, чтобы ты услышал это от меня, потому что я хотел чтобы ты понял — понял, как сердцем, так и разумом — что ничего из того, что произошло, ничего из того, что мог бы сделать твой отец, никогда не изменит того, как я отношусь к тебе и твоей матери. Бог судит всех людей в конце. Королям иногда требуется судить людей, но мудрый король судит любого мужчину или женщину только на основании его собственных действий, а не за что-то другое. Я не всегда мудр, как бы я ни старался, как бы ни молил о наставлении. Но это я тебе обещаю. Когда я смотрю на тебя глазами твоего кузена и вспоминаю твоего отца, то я вижу мальчика, которого я люблю, хорошего человека, которым я дорожу — вот что я вижу в тебе. Когда я смотрю на тебя глазами твоего Короля, то вижу мальчика, которым ты являешься, и человека, которым ты станешь, а не твоего отца, который предал его доверие.

Мерлин наблюдал за лицом Женифир, смотря, как боль и потеря смешались с принятием слов Хааральда. И когда он увидел эти вещи, Мерлин понял, что был прав — такие короли, как Хааральд VII, сделали Черис королевством, которое стоило спасти.

— Что бы твой отец ни сделал в конце своей жизни, — мягко закончил Хааральд, — он и твоя мать — и твой дед — хорошо учили тебя и Кельвина, в первую очередь. Помни эти уроки, Рейжис. Всегда помни их и уважай человека, которым он был, когда он учил тебя им, и ты превратишься в человека, достойного чьей-либо любви.

Мальчик уставился на него, теперь уже рыдая навзрыд, и король обнял Женифир ещё раз, а затем отпустил её, чтобы он смог наклониться и заключить молодого, несчастного герцога Тириена в сокрушительное объятие комфорта.

Несколько секунд он обнимал Рейжиса, потом отпустил его и выпрямился.

— А теперь, Ваша Светлость, — тихо сказал он своему кузену, — пойдёмте и встретимся с Советом.

XV Собор Теллесберга, Теллесберг

Богатый мощный голос могучего органа наполнял собор Теллесберга музыкой. Помощники органиста качали насосы сильно, непрерывно «заправляя топливом» его голос, и Мерлин Атравес — теперь уже лейтенант Королевской Гвардии Атравес — стоял в одном углу Королевской Ложи, слушая как он тёк над ним.