У рифов Армагеддона

— Конечно, я согласен с вами, капитан, — сказал Диннис с полной искренностью. Диетические законы архангела Паскуаля были особенно чёткими для тех — подобно людям, которые проводили пятидневки подряд в море — у кого не было свободного доступа к запасам свежего провианта. В тех случаях, когда эти законы непреднамеренно или неизбежно нарушались, последствия были… неприятными.

Диннис припомнил один случай не так много лет назад, когда доларский галеон почти полностью лишился мачт во время ужасного шторма, который унёс его далеко в непроторённые глубины Южного Океана. Его выжившая команда сумела поставить временные паруса и каким-то образом найти путь домой, но его скорость упала до мучительного передвижения ползком, а большинство их провианта было потеряно или испорчено штормом. К тому времени, когда ему наконец удалось вползти в порт на острове Вест-Брейк, две трети его экипажа умерли от цинги, поскольку они не смогли следовать законам Паскуаля и, как всегда случается, болезнь наступила быстро.

По крайней мере у несчастных в его экипаже была вода. Им удалось собрать кое-что из проливных дождей в воронки из старых парусов, чтобы наполнить их резервуары для воды, и что бы ни случилось с их запасами, эти ёмкости были неповреждёнными, спасибо Паскуалю!

Диннис вспомнил о занятиях в классе во времена собственной молодости. Независимо от ордена, в который поступал церковник, от него ожидали, по крайней мере, общего знакомства с основными учениями других орденов. В тот конкретный день старший священник Ордена Паскуаля продемонстрировал, почему Паскуаль требовал, чтобы корабли хранили воду в железных резервуарах, а не в деревянных бочках. Бочки были бы намного дешевле, но одного взгляда на слизистые зелёные водоросли, которые превратили воду в демонстрационном бочонке в почти густую, вонючую слизь, было более чем достаточно, чтобы убедить молодого Эрайка. Вода на борту корабля иногда могла иметь небольшой привкус ржавчины, но он был совершенно готов мириться с этим. Так же, как он был готов послушно потреблять свой ежедневный рацион лимонного сока, или есть ростки фасоли.

Конечно, у архиепископа были намного большие диетические возможности, чем у обычного моряка. Свежие яйца из курятника на главной палубе были предназначены в первую очередь для Динниса и его церковного персонала, а затем для офицеров «Благословенного Лангхорна». Младшие офицеры и обычные моряки не попробовали бы яйца — или цыплёнка — до тех пор, пока они снова не достигли бы земли. И ещё было пять овец на привязи рядом с курятником.

— Какова ваша лучшая оценка нашего прибытия в Теллесберг, капитан? — спросил Диннис спустя минуту.

— На самом деле, мы идём лучше, чем обычно, Ваше Высокопреосвященство, — сказал Браунинг. — В это время года ветер, в основном, дует с северо-запада, как сегодня, что ставит нас на наилучший для нас галс. Он будет не таким благоприятным, как только мы пройдём остров Молота и выйдем к Наковальне, но он всё равно должен быть больше в нашу сторону, чем против нас. Одна из тех новых «шхун», о которых я слышал, могла бы пройти быстрее, я уверен, но по лучшим подсчётам штурмана мы примерно в двадцати четырёх днях от Теллесберга.

Диннис подавил гримасу, а его настроение снова ухудшилось, когда Браунинг упомянул новый тип корабля. Капитан, очевидно, был блаженно не осведомлён о сомнениях Церкви насчёт черисийских нововведений, потому что в противном случае он бы более осторожно выбирал слова при архиепископе Черис.

«Тем не менее», — отметил про себя Диннис, — «возможно, как раз хорошо, что он не сделал этого. Он профессиональный моряк, поэтому, возможно, его реакция может обеспечить более реалистичную оценку угрозы, которую Совет видит исходящей из Черис».

— Вы действительно видели одну из этих — «шхун», так вы это назвали? — своими глазами, капитан?

— Конечно видел, Ваше Высокопреосвященство. — Глаза Браунинга оживились, и он протянул руку, чтобы положить её на перила. — Имейте в виду, я люблю «Блаженного Лангхорна». Он хороший, крепкий корабль, и он был добр ко мне и хорошо служил Храму. Но пока я знаю, что Писание учит, что зависть — это грех, я всего лишь смертный человек. Когда я увидел, что шхуна идёт гораздо ближе к ветру, чем мог бы идти любой другой корабль, на котором я когда-либо плавал…!

Он покачал головой, улыбаясь воспоминаниям.

— Любой моряк, достойный своей соли, хотел бы получить в свои руки такое судно, Ваше Высокопреосвященство, — просто закончил он.

Диннис медленно кивнул, улыбаясь капитану, несмотря на то что он почувствовал, как его собственное сердце ёкнуло.