У рифов Армагеддона

— Дорогой, любящий кузен Хааральд, — сказал Тириен, его голос стал твёрже, а в глазах сверкнул неприятный свет. — Отец, это я должен быть на троне, а не он!

Выражение Серой Гавани застыло. Он посмотрел на своего зятя, и увидел человека, которого он всегда знал… и в тоже время совершенно незнакомого. Незнакомца, настолько озлобленного амбициями и негодованием, что он стал предателем и потенциальным узурпатором, но каким-то образом смогшего скрыть от всех глубину этих горьких эмоций.

Даже от тех, кто его любил.

— Кельвин, — холодно сказал первый советник, — трон не твой. И никогда не будет. Прими это и сделай всё возможное, чтобы загладить свою вину перед Хааральдом, пока ещё существует такая возможность.

— Я так не думаю, — сказал Тириен.

Серая Гавань застыл в своём кресле, а рука Ховирда упала на рукоять меча, но герцог проигнорировал телохранителя, глядя прямо в глаза Серой Гавани.

— Похоже, я не могу убедить вас присоединиться ко мне, — сказал он, — но, боюсь, вы тоже не сможете убедить меня присоединиться к вам, отец. Что оставляет нас с чем-то вроде проблемы, не так ли?

— Ты не можешь победить, Кельвин.

— Я не согласен. — Тириен протянул руку, чтобы прикоснуться к каминной полке рядом с ним и улыбнулся своему тестю.

— Я знаю вас, и я знаю Волну Грома, — сказал он легко, почти беспечно. — Вы бы ни за что не проболтались об этом кому-то ещё, пока ещё нет. Моревладелец — да. — Он кивнул. — Что есть, то есть, и Моревладелец, возможно, поговорил с одним или двумя людьми, которых он знает и которым доверяет. Но, пока что, это всё.

— И этого достаточно, — категорично сказал Серая Гавань.

— Нет, отец, это не так, — возразил Тириен. — Я боюсь, что события заставят меня сделать то, чего я хотел избежать, но это точно не то, чего я никогда не планировал.

— Что ты имеешь в виду? — требовательно спросил Серая Гавань, чей голос внезапно стал напряжённым.

— Я имею в виду, что я надеялся, что единственным человеком, которого мне придётся убить, будет Кайлеб. — Тириен покачал головой в том, что, казалось, было искренним сожалением. — Я и этого-то не хотел делать. Возможно, если бы я мог, я бы лучше всё спланировал.

— Ты признаёшься, что планировал убить своего кузена? Твоего кронпринца? — Голос Серой Гавани звучал так, словно он не мог поверить в это даже сейчас.

— Это была моя идея, — признался Тириен. — Лаханг нервничал. Он и Нарман сначала не хотели иметь с этим ничего общего, но Нарман пришёл в себя, когда я указал, что я — регент Жана и Жанейт.

— А Король? — Голос Серой Гавани больше не был напряжённым. Он был лишённым эмоций, раздавленным и в тоже время восхищённым.

— Это было бы труднее, — признался Тириен. — С другой стороны, я чувствовал достаточно уверенности, что Нарман будет таким… полным энтузиазма, скажем так, после смерти Кайлеба, что я мог бы ему доверять, чтобы приложить, так же, достаточные усилия для того, чтобы удалить Хааральда… Я бы предпочёл это, на самом деле.

— Что ж, теперь этого не будет, — сказал Серая Гавань.

— Нет, так не будет. Но у меня есть свои друзья во дворце, и я кузен короля. Боюсь, что это будет гораздо более грязным, но этот ваш простак Мерлин поможет сделать эту работу для меня.

— О чём ты говоришь?

— Это просто. — Тириен слабо улыбнулся. — Боюсь, сегодня вечером в Теллесберге будет несколько убийств. Волна Грома, Моревладелец, большинство старших следователей Моревладельца — так как я не знаю, с кем из них он разговаривал, мне придётся уделить внимание им всем. И Лаханг тоже должен исчезнуть. Не должно остаться никого, кто знал бы о моей… связи с ним или Нарманом.

Выражение Серой Гавани стало потрясённым. Меньше из-за того, что он слышал, чем из-за того, от кого он это услышал.

— Все будут в ужасе, когда они услышат новости, — продолжил Тириен. — К счастью, вы пришли ко мне сегодня вечером и предупредили меня о своих подозрениях в отношении этого Мерлина. Вы боялись, что в действительности он работает на Нармана, и что это — часть какого-то заговора против Короны. Вы беспокоились о том, что король слишком быстро стал доверять ему, позволил этому незнакомцу быть слишком близко к нему и Кайлебу, сделав его одном из его личных охранников.