У самого синего моря

Алкоголь, постепенно проникая в кровь, звал смотреть на звезды, обниматься с рокерами, курить травку с хиппи и бить морды скинхедам.

Он решительно поднялся с дивана и шагнул к дверям.

— Куда вы, сэр? — Осведомился Бэримор.

— Па… — Отозвался Джон. — А па-а-гулять…

— Хорошо. — Согласился бар. — Если вы не вернетесь к десяти часам — я звоню в службу спасения.

— Да пошел ты… — Вдруг разозлился Джон.

Он выскочил из дома, сильно хлопнув дверями.

— Вы превысили допустимые нагрузки при закрывании дверей. — Пропела женским голоском аналитическая система управления домом, которую Афелия называла Мами.

Некий условно-собирательный образ доброй, и заботливой темнокожей женщины среднего возраста. Но вот до доброты и заботливости эта система явно недотягивала.

— Такая эксплуатация снижает ее срок на десять процентов. — Джон начал покрываться багровыми пятнами.

— Судя по пигментации вашей кожи. — Не унималась Мами.

— И параноидальному поведению вам следует обратиться к врачу. Возможен срыв. Позвонить в службу спасения? Десять-девять-восемь…

— Отставить… — Выговорил Джон сквозь зубы.

— Рекомендации, не смотря на блокировку приказа, действительны. — Продолжила Мами. — Вы находитесь в критическом состоянии. Вам необходимо обратиться к врачу.

Джон пошел, быстро переставляя ноги, к стоянке такси.

Он хотел добраться до одного маленького ресторанчика на окраине.

В нем продавали неплохое пиво и горячие «хот-доги».

Джону сейчас хотелось чего — то родного, чего — то очень близкого и знакомого.

Он перестал ощущать себя здесь своим.

Все казалось непонятным, неправильным, диким.

Вся эта мишура в небе.

Все эти огни на улицах.

Все эти улыбки на лицах.

— Куда едем, сэр? — Белозубо сверкнул улыбкой из окна желтого «Форда» афроамериканец лет двадцати семи. Был он до синевы черен и только белки глаз да зубы обозначали его местоположение на фоне темного окна авто.

— Третья улица. — Деревянно произнес Джон и плюхнулся на заднее сиденье. — Ресторанчик Джонса Либерти.

— А-а-а… Знаю… — Обрадовался водитель.

— Знаешь так поезжай!!! — Рявкнул Джон, на ни в чем не виноватого, в общем — то парня.

Машина тронулась и быстро заскользила в потоке таких же желтых с шашечками на боках жестяных коробок с моторчиками.

Джон покрутил головой.

— Лицемерие. Кругом лицемерие. Никто никому не говорит правды.

— Вот зачем тот ненормальный поперся на костер?

— Чем я отличаюсь от обезьяны? Тем, что еду в такси?

Настолько мрачным Джон никогда не был.

Просто не был и все.

Ему внушали с детства, что уныние — грех и он скалил зубы, даже если ему было плохо.

Ему внушали с юности — что бедность — порок и он тратил молодость и здоровье на то, чтобы набить счета «зелеными».

Ему всегда говорили, что у человека его статуса не может быть некрасивой жены.

Теперь он женат и даже по любви, но если бы Афелия не была столь прекрасной? Как бы он поступил? Искал бы другую?

Лгать и лицемерить.

Лицемерить и лгать?

Плохо это или хорошо не в этом сейчас вопрос.

Вопрос в том, почему его всю жизнь обманывали? Почему? Зачем?

Джон повернул голову вправо и стал смотреть на рекламные щиты.

«Джек пот — десять миллионов долларов! Выигрывает каждый билет!»

— Вранье!

«Порошок Блен-Икс отстирает все, даже пятна от ракетного горючего»

— Ложь.!

— Тормозни… — Он тронул парня сидящего впереди. Чиркнул кредиткой по интерфейсу.

— Прости, что ли. — Пробурчал он себе под нос.

— Не хотел обидеть. — Парень за баранкой удивленно вытаращил глаза, разглядывая странного клиента.

Потом широко и жизнерадостно улыбнулся.

— Нет проблем, братан… — Джон вышел из машины, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Водитель лихо развернулся. Весело «бибикнул» проезжая мимо.

Показал Джону в окне большой палец. — Держись! Все будет хорошо… — На душе у Джона потеплело. Не то, чтобы совсем. Но все — таки.

Он завертел головой по сторонам.

Для того, чтобы выпить пива и съесть булочку с сосиской не нужно было ехать к Джонсу.

Их продавали везде.

Джон двинулся в сторону привычно торчащей красной округлой палки из стены, явно символизирующей «хот-дог».

Влез на грязный стул перед стойкой, за которой унылый повар смотрел дешевый телевизор.

— Ага… — Обрадовался повар, словно Джон, присев на стул включил какой — то оживляющий механизм в этом человеке.

— Покушать? Выпить? Закусить? — Джон, не желая беседовать, просто кивнул головой.

Через миг перед ним на картонной тарелке появилась чрезмерно правильных форм булочка и горячая сосиска, политая сверху горчицей и присыпанная мелкими колечками репчатого лука.

— Пиво только что из холодильника. — Растянул в улыбке потрескавшиеся от постоянного сидения на улице губы повар.

Джон снова кивнул. Взял желтоватую бутылку за горлышко и опрокинул ее вертикально вверх.

Хотелось пить. Мучила жажда.

Хотелось напиться. Мучило сердце.

Хотелось есть. Мучил голод.

Джон выпил одну бутылочку, и едва переведя дух, потянулся за второй.

Повар, обрадованный аппетитом клиента, заботливо шуровал в холодильнике.

Через двадцать минут Джон, наполненный доверху пивом и булочками слез со стула и, рассчитавшись, пошел неровным шагом вдоль неоновых реклам.