У смерти две руки

— Это не мои вещи, — угрюмо буркнула я. — Где мои, понятия не имею. Тут бабулька была, страшненькая такая…

— Нет времени, — нетерпеливо отмахнулся доктор. Он вцепился в мою руку и потащил по коридору. Мои босые ноги зашлёпали по прохладному кафелю. — Доберётесь домой, там переоденетесь. Если я найду ваши вещи, отправлю вам…

Я спотыкалась на лестнице и едва поспевала за мужчиной. Бежать в узкой юбке было совершенно невозможно, да ещё я не совсем отошла от той дряни, которую мне вкололи. Кстати об уколе.

— Что это было? — с подозрением спросила я, едва переводя дыхание. — Что было в том шприце?

— Успокоительное, — не оглядываясь, буркнул доктор. Он резко остановился у тёмных дверей, я сходу налетела на него. Лоб мой взорвался от боли, а магдок недовольно потёр свой затылок. Потом суетливо покопался в карманах, я ощутила в руке бумагу. — Вот деньги на такси. Уходите!

Доктор вытолкнул меня в темноту, хлопнули металлические двери, заскрежетал засов. Я боязливо поёжилась, всматриваясь в ночную мглу. Видимо, это чёрный ход. Передо мной была лишь заасфальтированная площадка со следами подтёков, а в нос бил противный запах химии. У бетонной стены одиноко притулился мусорный бак. Всё это так отличалось от ярко освещённого белоснежного фасада здания, что казалось, это совершенно другое место.

— Вот она, обратная сторона красоты, — мрачно усмехнулась я. И тут же хлопнула себя по лбу: — Ать за ногу!

Как же я такси вызову? Мобила-то осталась в брюках. А брюки где-то там, за дверями и засовами. Я сунула купюру в топ и хмуро потопала к калитке, босые ноги неприятно хлюпали по разноцветным лужам. Я поморщилась: надеюсь, у меня не облезет кожа, или, что ещё хуже, не вырастут волосы от пролитой нерадивыми грузчиками химии.

* * *

Широкая спина Андрея в полосатой футболке подрагивала, руки порхали над плитой, по кухне расползался упоительный аромат жареных вегетарианских сосисок. Желудок мой требовательно заурчал, я сделала успокоительный глоток горячего кофе. Скоро, скоро завтрак!

Я вновь посмотрела на Фёклу, которая сидела напротив меня. Её тихий смех, похожий на сухой кашель, не умолкал.

— Ох, прости, Джо! — едва переводя дыхание, вымолвила она. — Но как представлю тебя на скутере, в юбке, задранной до пояса, пробирающуюся по закоулкам…

— А стоило бы посочувствовать! — недовольно буркнула я. Впрочем, губы мои то и дело непослушно расплывались в улыбке. — У меня до сих пор в ушах стоит свист мужиков, которым довелось видеть, как колыхается на ветру мой пятый размер!

Фёкла зажмурилась и уткнулась лбом в стол, тощие плечики её дёргались от хохота. Андрей повернулся к столу, рука его держала сковородку, а на лице — выражение сочувствия. Старушка пережила приступ смеха, рука её подхватила ложечку для ежеутреннего творога. На мою тарелку плюхнулись ещё шипящие жаром сосиски.

— Я надеюсь, что вы не простудились, мисс, — заботливо проговорил ангел. — Кататься ночью голышом очень опасно для здоровья!

Мисс Фёкла подавилась творогом, впалые щёки её покраснели, Андрей невозмутимо постучал старушку по спине и повернулся к плите. Фёкла весело посмотрела на меня.

— Зато теперь Магсквер будет неделю гудеть о новой леди Годиве! — тихо прошелестела она. — И не беда, что за славу придётся заплатить лёгким насморком.

Веселье слетело с меня, словно шляпа, унесённая порывом ветра. Вкус сосисок перестал быть ярким и сочным, я отложила вилку и с трудом проглотила едва прожёванный кусок.

— Боюсь, плата намного серьёзнее, — мрачно ответила я.

На глаза навернулись слёзы, из груди вырвался тяжёлый вздох. Сухая ладошка Фёклы накрыла мою ладонь.

— Это всё равно бы произошло, — тихо сказала она. — Так или иначе…

— В смысле? — вскинулась я.

— Кошек всегда не больше тринадцати, — ровно проговорил Андрей, не отрываясь от работы. — Если появляется четырнадцатая, значит, кто-то пропадёт. Или погибнет.

В душе моей росло возмущение, я вырвала руку и двинула кулаком по столу.

— Так нужно просто отдать лишнюю! — негодующе воскликнула я. — Зачем ждать, пока кто-то сдохнет?

— Опять ты за своё, — тяжело вздохнула Фёкла, без аппетита ковыряя белоснежную массу в тарелке. — Сколько раз твердить, что магокошку не передашь. Она сама выбирает дом. Навсегда!

Андрей положил передо мной золотистые тосты и баночку абрикосового джема. Похлопав меня по плечу, он сказал с лёгкой улыбкой:

— Есть вещи, которые не изменить, мисс.

Я содрогнулась. Наверное, так улыбается смерть, когда приходит за жертвой. Тихой извиняющейся улыбкой. Мол, простите, но ваше время вышло.

— Значит, доктор наотрез отказался от встречи, — деловито начала Фёкла, отодвинув опустевшую тарелочку. — Хорошо, пока оставим как есть. Как он тебе, Джо?

Я пожала плечами и вновь подхватила вилку. Печаль не избавляет от боли в пустом желудке: вечером я не нашла на кухне ничего, кроме засохшего бутерброда с сыром, который оставил мне добрый ангел. Ковыряя ни в чём не повинную сосиску, пробурчала: