У смерти две руки

Пётр застыл, растерянно оглянулся на жену.

— А ты случайно прохаживалась под пьяной метловой гонщицей?

Мария быстрыми шагами приблизилась к мужу, пальчики её вцепились в его рукав.

— Я пришла к мисс Фёкле, чтобы подписать договор! — решительно выдохнула она. — Я боюсь за тебя, дорогой! Я…

— Мы же это обсуждали, — сердито покачал головой Пётр. — Всё это глупости! Мне ничего не угрожает…

— Нет, милый, — с жаром подхватила Мария, всё больше входя в образ испуганной жены. — Я так не считаю. Да, ты убедил меня тогда, но… но…

Она растерянно обернулась к мисс Фёкле в поисках поддержки, старушка тут же мотнула головой.

— Но выяснились новые факты этого дела, — строго сказала она. — У нас есть серьёзные причины полагать, что следующей жертвой убийцы станете именно вы…

— Я?! — круглое лицо Петра вытянулось. — Что же это за причины?

Фёкла кивнула мне, и я прочитала по памяти тот стишок, что прочла в тетради у Даниила. Мария побледнела, руки её безвольно повисли, Пётр испуганно схватил жену, явно опасаясь, что та упадёт в обморок. Он бережно поднял жену на руки и отнёс к дивану, предварительно шикнув на Ладу. Гонщица с усмешкой поднялась, уступая место следующей актрисе.

— Как вы можете? — огрызнулся Пётр, укладывая ослабевшую жену. — У моей жены болезненная впечатлительность…

Мария схватила его руку и прошептала:

— Умоляю, подпиши! Или это сделаю я…

На лице Петра проступили красные пятна, он решительно поднялся.

— Хорошо, — недовольно буркнул он. — Я подпишу что хотите, лишь бы вы оставили нас в покое! Но учтите, не потому, что я испугался убийцы или ваших стишков. Я иду на этот шантаж, чтобы сохранить душевное здоровье моей жены!

— Стишки не наши, — недовольно заметила я. — А убийцы…

— Плевать, — отмахнулся Пётр. — Давайте ваши бумажки и отоприте двери, Марии нужен свежий воздух!

Я быстро побежала в кабинет за документами, пока он не передумал. Двинулась об коробку с книгами, взвыла, рассыпала листы договора.

— Ать за ногу, Даниил, — злобно прошептала я, собирая бумаги, — тебя и твою лицемерку-любовницу!

Жаль, что костромаг уже ушёл. Надо было сжечь все эти книги. И зачем Фёкла купила их?

В холле стояла напряжённая тишина. Захар стоял, прислонившись к стене, Лада лисой крутилась около запертого бара, старушка неподвижно сидела в своём кресле, Мария изображала обморок на диване. Пётр нетерпеливо выхватил договор из моих рук. Пока он искал свободное место, чтобы поставить подпись, я ощутила, как меня потянули за руку, и недоумённо оглянулась на Марию.

Не поднимая глаз, та что-то совала мне в ладонь. Я приняла бумажку и отступила. Пётр удовлетворённо кивнул и бросил ручку на стол. Та покатилась по стеклянной поверхности и брякнулась на пол.

— Всё? — напряжённым голосом уточнил магдок. — Теперь мы можем идти?

— Лишь один вопрос, — немедленно отозвалась Фёкла. — Каким цветом загорелось зелье в ваших руках, когда Даниил коснулся его?

Я удивлённо оглянулась на старушку. И с чего она решила задать этот странный вопрос? Пётр часто заморгал, на широком лице впервые отразилась тень страха.

— Фиолетовое… кажется… я… я точно не помню, — заикаясь, проговорил он и резко поднял жену на руки. — Всё, открывайте двери!

Беззвучно возник Андрей, дверь распахнулась, прохладу холла атаковали жаркие волны нагретого воздуха. Пётр растворился в ярких лучах солнца, заливающих крыльцо. Захар, прежде чем последовать за магдоком, послал мне воздушный поцелуй. Я скривилась и махнула ему рукой. Да-да, помню, в восемь. А целоваться будешь с брыдким магокотом!

Лада оставила попытки вскрыть бар и тяжело вздохнула:

— Ну, как я понимаю, представление закончено. Пойду и я…

Она двинулась к выходу, не обращая внимания на широкую улыбку Ивана, с благоговением взирающего на гонщицу с лестницы. У порога Лада обернулась ко мне.

— Ты звони, Джо, если что.

Андрей торопливо захлопнул за ней дверь и вытер со лба несуществующий пот. Я усмехнулась и подняла руку. В ладони лежал обрывок клетчатой бумаги. Торопливым почерком на нём выведен номер и имя «Таня».

* * *

Ложка моя гоняла кусочек картофеля по дну тарелки. Суп пах пряностями и на вкус был очень хорош, но я не могла сосредоточиться на еде. В голове царил сумбур. Мысли вращались вокруг дела, которое запутывалось с каждым днём. И уж лучше думать об убийствах, чем о прошедшей ночи. Я содрогнулась, картошка опять соскользнула с ложки.

— Мисс Евгения, — не выдержал Андрей, половник брякнул о стол, парень сел со мной рядом. — Или суп несъедобен, или вы действительно приболели. Гордости моей предпочтителен второй вариант, но в разборки вступает совесть. Спасите меня от чувства вины.

— Суп ангельский, — буркнула я, решительно откладывая ложку. — И я здорова… почти. Всё это ерунда, Андрей, не стоит обращать внимания.

— Стоит, если страдает аппетит! — безапелляционно заявил он. — Если расскажете мне, возможно, вам станет легче. Вы же знаете, мисс, что дальше меня не пройдёт…