У стен недвижного Китая

Это была молодая и — увы! — очень красивая женщина. Высокая длинноногая блондинка в очках. По имени Лида. Русская. Она была намного выше ростом Сократа и к тому же была ещё и замужем, поэтому-то насчёт всяческих там посягательств на её честь со стороны моего грузина я был совершенно спокоен. Кроме того, она и впечатление производила женщины «не из таких». Да и разве бы я стал приводить к лицу кавказской национальности русскую женщину на растерзание? Да никогда бы!

Но получилось, что именно это я и сделал.

* * *

Дворец Сократа наполнялся имуществом с поразительною быстротой. То один мебельный гарнитур, то другой, то пианино, на котором никто не умел играть, то ковёр, то цветной телевизор, то дорогая ваза, то парочка холодильников… Главным и непременным свойством столовой была её заваленность ананасами, бананами, грудами тортов, шоколада, батареями дорогостоящих напитков. Лично мне было просто больно смотреть на это съестное изобилие. Многих из этих вещей я никогда даже не и нюхал, а если когда и брал на язык, то — очень редко.

И мои дети — тоже.

Молодая и красивая Лида видела всё то же самое, что и я. И чувствовала всё то же самое.

А Сократ наш в скором времени купил себе машину, и вот уже вскоре я увидел красавицу Лиду в этой самой машине вместе с самодовольным любовником, не подходящим ей по росту, но зато с большими деньгами.

Я её спросил как-то раз:

— Ну как же ты так? При живом-то муже!

А она мне тихо и сдавленно:

— А мужа тоже кормить надо! И, между прочим, и ребёнка — тоже! Но только вы, пожалуйста, никому и ничего не говорите!

И я пообещал молчать.

* * *

Никакого плана или чёткого расписания занятий у меня не было. Поскольку дети никогда и никуда не выходили гулять дальше своего двора, то на занятия я мог являться с точностью плюс-минус четыре часа. Занятия русским языком и английским чередовались безо всякой системы, и единственным основанием для того, чем же именно заниматься в данный момент, было моё настроение, с которым мой ученик Баграт считался безоговорочно. У меня с ним ни разу не было случая, чтобы он хоть в чём-то не согласился со мною. Поразительно, но любое моё мнение по любому поводу воспринималось им как единственно верное, любая моя просьба воспринималась им как приказ, обязательный к исполнению. То же самое можно сказать и о его меньшом братике Джемшере. Я приходил из мрака нищеты во дворец к этим мальчикам, но ни единого разу не читал я в глубинах их глаз или в оттенках интонации хоть что-нибудь отдалённо близкое к высокомерию, ослушанию или каким-то барским замашечкам.

Это были дети. Обыкновенные, психически нормальные дети. Пока ещё.

* * *

Русский язык, английский… Артикли, произношение, падежи, склонения и спряжения…

Нужно ли было моему ученику столько знать? Где и когда сумеет он применить полученные от меня знания?..

А между тем, спортзал во дворце Сократа был наконец-таки полностью укомплектован по последнему слову техники, и вот однажды я по приглашению хозяина удостоился чести видеть, как его детей обучают изуверским, бесчеловечным приёмам какой-то японской борьбы. Тренером у них был один из телохранителей Сократа — почти не знакомый мне кавказец. И вот я с ужасом смотрел: с какою прытью мальчишки крутились, вертелись, какие страшные и необыкновенные по форме удары наносили по каким-то грушам и кожаным подушкам, под которыми подразумевались будущие их противники…

— Кем же ты хочешь сделать своих детей? — спросил я Сократа.

— Гармонично развитыми личностями! — ответил тот с многозначительным людоедским смешком.

Ответ меня совершенно не удовлетворил. С ещё большим ужасом я стал думать: господи! прости мою душу грешную! что я делаю? кого учу? для чего?

И на кого это всё — обученное, сильное, могущественное и богатое — обрушится?

* * *

Я попробовал стать на место самого Сократа и проследить всю цепочку его основных рассуждений:

— Дети — это наше продолжение…

— О возврате на Кавказ речи теперь уже быть НЕ может…

— Эти сплошные президенты: Ардзинба, Гамсахурдия, Шеварднадзе! Не поймёшь — кому служить, кому НЕ служить; кто из них хороший, кто плохой…

— Просто нам хочется красивой, хорошей жизни…

— Вся наша дальнейшая судьба будет отныне связана только с Россией…

Стало быть, человеку наплевать на тамошние кавказские расклады: на партии, национальности, президентов и на прочий вздор. Главное — красиво пожить: ПОЖИТЬ МНЕ И МОЕМУ ПРОДОЛЖЕНИЮ — ДЕТЯМ. Пожить в России. И, стало быть, мальчиков готовят не к боям на кавказских фронтах, чтобы где-то когда-то свести тамошние кавказские счёты, а к боям на фронтах российских! А к боям таким, где линия фронта будет пролегать между ними и окружающими людьми, то есть местными жителями — русскими!

Вот так открытие я сделал!

И что же теперь — после этого?..

* * *

Ваня Стегненко, когда я поделился с ним своими соображениями насчёт нашего общего знакомого, сказал: