У страха глаза велики

«Ты балда, Маргарита Львовна! — совершенно невежливо вмешался в эти рассуждения внутренний голос. — Неделю страдаешь, что источников информации тебе не хватает. А до факультета, где Кристина училась, между прочим, рукой подать». Бывает нередко, что я со своим внутренним голосом очень активно ругаюсь, мол, сам дурак. Но сейчас, конечно, согласилась. Действительно, с сокурсниками поговорила и успокоилась, попробовать добыть информацию в учебной части и в голову не пришло. А все остальное Кристинино прошлое? Кому-то она там дорогу перешла. К примеру, увела парня у лучшей Викиной подруги. Или что-нибудь в этом роде. Или что-нибудь более раннее. Правда, школу она заканчивала где-то в области, но мало ли как человеческие жизни перекрещиваются. Так что давай, подруга, дуй в учебку!

Один из лучших способов получить нужную информацию — прикинуться полной идиоткой. «Я женщина слабая, беззащитная, меня каждый обидеть может». Главное — говорить очень быстро, чтобы собеседник не то что слова вставить, призадуматься не успевал. Через пять-десять минут такого пулеметного обстрела, он, собеседник, сделает все, что вы хотите, — лишь бы от вас избавиться. На солидных чиновников этот метод, правда, действует слабо, зато мелких администраторов младшего и среднего возраста кладет наповал.

Текст, который при этом произносится, не особенно важен — достаточно соблюдать минимальное правдоподобие. Мол, только вы мне можете помочь, я тут случайно узнала, что у вас училась моя племянница, которую я не видела с детства, мой брат с ее матерью развелся, а такая была милая девочка, мы с ней так дружили, мы ведь почти ровесницы, все еще смеялись, что тетя должна быть пожилая, а у нас все наоборот, а может, это и не она, то ли мне ее разыскивать, то ли это совсем другая девушка, а то я ее разыщу, а окажется, что это совсем не моя племянница, будет ужасно неудобно, вот если бы узнать, откуда она приехала в ваш институт поступать…

Для убедительности неплохо было бы еще и прослезиться, но это у меня никогда не получалось. Впрочем, хватило и так. Несчастная секретарша — или как они тут, в учебной части называются — уже через пять минут, затравленно озираясь, готова была отдать сумасшедшей тетке хоть все шкафы с личными делами, лишь бы тетка, то есть, я, заткнулась. Пора вступительных экзаменов еще не наступила, и волна таких же сумасшедших родителей в институты еще не хлынула. А у студентов, даже во время сессии, во всех ненормальностях сохраняется хоть какая-то осмысленность.

К счастью, личное дело Кристины было на месте. Так, отчислилась по собственному, поступила, экзаменационные оценки, так, приреченская средняя школа номер… Ох, нет, извините, пожалуйста, это не может быть моя племянница, она никогда не жила в Приреченске, надо же, какие бывают совпадения, хорошо, что догадалась проверить, и так далее, и тому подобное. Следующие пять минут я бурно благодарила за помощь и извинялась за отнятое время, чувствуя, что еще чуть-чуть — и на меня уронят один из шкафов.

Конечно, все это можно было бы проделать куда проще. Ничего, зато у бедной секретарши нынче же вечером будет шикарная возможность пожаловаться своему молодому человеку на тяжелую работу и сумасшедших теток, по которым смирительная рубашка плачет.

Все-таки информация Вадима о содержимом ингалятора шарахнула меня изрядно, мозг отказывался принять очевидное: это настоящая, стопроцентная попытка убийства. Без всяких там «трагических случайностей». Требовалось переключиться на что-нибудь противоположное.

Вот только ехать в Приреченск решительно не хотелось. Трястись полтора часа в автобусе, по жаре… Да и кого я там застану?

25

Лучше гор могут быть только горы

Мцыри

В школе пахло краской. Да, я понимаю, что фраза сильно отдает зачином аркановского романа «Рукописи не возвращаются». Но что делать? Действительно, в школе, и, действительно, сильно пахло краской. По углам лежали какие-то не то сгоны, не то муфты — что-то сантехническое, одним словом. Возле директорского кабинета стену подпирали два мешка с мелом. Один из них разошелся по краю и насыпал рядом пыльную кучку, в которую я — проклятье! — едва не наступила. Отмывать от мела кожаные босоножки — увольте, в моей жизни и так хватает развлечений. Когда я заставила себя вернуться к Вадиму на кафедру, дозвониться до приреченской школы и напроситься на личную беседу, я как-то не предполагала, что школа летом — это что-то вроде полосы препятствий.

Директриса являла собой разительный контраст окружающему хаосу. Строгий костюм — в такую-то жару! — белейшая блузка заколота круглой брошкой, стекла очков сияют хрустальной чистотой. И все это венчается аккуратнейшим начесом по моде тридцатилетней давности.

Звали директрису Галина Сергеевна. Она окинула меня пронизывающим взором и заявила: