У студёной реки

В последнее время у Виктора все несколько разладилось в жизни. Задор начала учебного года прошёл, потянулись трудовые студенческие будни, заполненные чередой нескончаемых «лент», семинарами и прочими обязаловками, нагоняющими тоску, от ощущения невозможности все это осмыслить и выполнить. А тут еще в игре в баскетбол Виктор крепко потянул связки и теперь одиноко прихрамывал, покуривая сигаретку и неуверенно скользя по пологим дорожкам от корпуса универа к общаге, безнадежно отстав от убежавших вперед ребят. И конечно, в этой череде безрадостных событий, особой вехой была беседа в стылом заснеженном дворе общежития с Полиной.

– Витя, ты знаешь, какой-то ты скушный, прямо стал. Поступка даже от тебя не дождешься. Хоть бы чем порадовал девушку, – строго поглядывая, отчитывала его Полина, отвечая на вялые попытки Виктора привлечь к себе её внимание.

В результате всего этого созрело желание почувствовать, что тебя хотят слушать, понимать и примут душевно и без затей, а еще напутствуют в дорогу добрым и веским словом.

И в конце недели Виктор, легко вздохнув и даже просияв улыбкой, махнул на вокзал, а потом подремывая под стук колес, к деду родному – маминому отцу в его деревеньку, где дед после активной и ответственной работы, оставшись один, жил, не прося одолжений и не скуля по поводу творящихся в обществе противоречивых перемен. Жил, ежедневно работая, мастеря мебелишку и всякую нужную утварь.

Добравшись от станции по заснеженным пределам к деревушке, к дому, заметному хорошо оформленным резным фасадом и воротами, Виктор уверенно и весело толкнул дверь сенцов, уже удивляясь преобжению своего настроения, которое от вялого недосыпа и хмурого «ничегонехочетсясовсем» вдруг заискрилось до состояния «явсемогу-явсепреодолею».

Дед сиял, встречая внука в дверях. Пес, скакал вокруг, усиливая эффект радости от встречи, а кот, накручивал круги в отдалении, мудро полагая, что пока он несколько лишний в этой суматохе, но придет и его время.

Сели за стол, быстро заставленный деревенскими сладостями и солениями. На столе в блюде также парила горка свежее сваренной картошки в обносках. Заговорили. Дедушка слушал внука, кивал и улыбался, глядя, как горячо внук говорит о своих проблемах, дует на пальцы, обдирая кожуру с горячих клубней.

Покушали, разговор не унимался. Разволновавшись, Виктор, иногда выходил в сени и курил, глядя через окно в разводах инея на яркие звезды. Потом он возвращался, а дед, раз за разом вздыхал тяжко и после паузы глубокой говорил:

–Куришь никак? И для чего тебе это?! Эх, Витя, Витя!

Так за разговорами дошли и до сути.

Виктор спросил:

– А вот, что дед нужно сделать, чтобы не глупость какую, не показуху, а на душе было хорошо?

Дед насупился и несколько нехотя заговорил:

– Знаешь, я думал ты ведаешь это. Да жить надо, по совести, и делать, что она не отрицает, а велит. Но вот, во что мне верится: три вещи нас делают значимыми в этой жизни – любовь, творчество и сострадание. В любых пропорциях их соединяй, но должны быть они едины в жизни каждого, – это как теперь говорят: «В одном флаконе!».

– Хотя знаешь, и я порой теряюсь в этой неразберихе» – продолжил задумчиво дед.

– Но вот однажды, был на почте, – дедушка вновь оживился, – а там дают бумагу. Читаю – фонд «Сохрани жизнь!». А придумали и учредили фонд две актрисы Чулпан Хаматова и Дина Корзун, – я смотрел их фильм «Страна глухих». Сильный фильм. И вот снова их повстречал. Такие знаешь чудо-барышни несерьезно делать дело не будут. Фонд для лечения и спасения детей больных онкологическими заболеваниями учредили и его тянут на своих плечах. Они знаешь, больные дети, в труднейшем положении в нашей стране и если нам не встать всем вместе на их защиту и поддержку – все пропало!

Дед в сердцах ударил крепкой ладонью по краю стола. Стакан с чаем виновато звякнул оставленной в стакане ложкой.

–Вот знаешь, внук, – теперь как иду я пенсию получать – у меня праздник. Раньше, бывало, забывал вовремя сходить – а теперь нет! – жду этого дня. А как придет он – с утра костюм достаю с наградами и иду. А все от чего – я с неё – с пенсии, непременно немного отправляю в этот фонд. И настроения на жизнь знаешь прибавилось не соизмеримо с той суммой, что я оправляю детям. Но мысль держу заветную, что уже не зря жую этот хлеб каждый день…, – дед посуровел лицом и нахмурившись замолчал.

–И ты бы, Виктор, мог это делать, и твои друзья, – добавил после паузы дедушка, оглядев критически внука и вздохнул глубоко, видимо понимая безнадежность предложения.

–Так откуда же у студента деньги!? Порой концов не свести, – неуверенно буркнул Виктор.

– А дымишь раз за разом! Гробишь себя и в ус не дуешь! На глупости у вас всегда хватает всего! – в сердцах бросил дед, оправляясь спать.

– А те деньги, что тратите на свою будущую хворь могли бы спасти кого! – уже уходя к себе в комнату, добавил дедушка.

Виктор уснул не сразу. Ворочался. Эмоциональность деда, его слова и главное горечь слов, из которых следовало, что мало к чему они способны нынешние молодые – задели за живое.